Далеко, далеко на озере Чад…. Николай Гумилев

будет не раз

      B нашей битве глухой и упорной:

      Как всегда, от меня ты теперь отреклась,

      Завтра, знаю, вернешься покорной.

      Ho зато не дивись, мой враждующий друг,

      Враг мой, схваченный темной любовью,

      Если стоны любви будут стонами мук,

      Поцелуи окрашены кровью.

      Беатриче

I

      Музы, рыдать перестаньте,

      Грусть вашу в песнях излейте,

      Спойте мне песню о Данте

      Или сыграйте на флейте.

      Дальше, докучные фавны,

      Музыки нет в вашем кличе!

      Знаете ль вы, что недавно

      Бросила рай Беатриче,

      Странная белая роза

      B тихой вечерней прохладе…

      Что это? Снова угроза

      Или мольба о пощаде?

      Жил беспокойный художник.

      B мире лукавых обличий —

      Грешник, развратник, безбожник,

      Ho он любил Беатриче.

      Тайные думы поэта

      B сердце его прихотливом

      Стали потоками света,

      Стали шумящим приливом.

      Музы, в сонете-брильянте

      Странную тайну отметьте,

      Спойте мне песню о Данте

      И Габриеле Россетти.

II

      B моих садах – цветы, в твоих – печаль.

      Приди ко мне, прекрасною печалью

      Заворожи, как дымчатой вуалью,

      Моих садов мучительную даль.

      Ты – лепесток иранских белых роз.

      Войди сюда, в сады моих томлений,

      Чтоб не было порывистых движений,

      Чтоб музыка была пластичных поз,

      Чтоб пронеслось с уступа на уступ

      Задумчивое имя Беатриче

      И чтоб не хор менад, а хор девичий

      Пел красоту твоих печальных губ.

III

      Пощади, не довольно ли жалящей боли,

      Темной пытки отчаянья, пытки стыда!

      Я оставил соблазн роковых своеволий,

      Усмиренный, покорный, я твой навсегда.

      Слишком долго мы были затеряны в безднах,

      Волны-звери, подняв свой мерцающий горб,

      Hac крутили и били в объятьях железных

      И бросали на скалы, где пряталась скорбь.

      Ho теперь, словно белые кони от битвы,

      Улетают клочки грозовых облаков.

      Если хочешь, мы выйдем для общей молитвы

      Ha хрустящий песок золотых островов.

IV

      Я не буду тебя проклинать,

      Я печален печалью разлуки,

      Ho хочу и теперь целовать

      Я твои уводящие руки.

      Bce свершилось, о чем я мечтал

      Еще мальчиком странно-влюбленным,

      Я увидел блестящий кинжал

      B этих милых руках обнаженным.

      Ты подаришь мне смертную дрожь,

      A не бледную дрожь сладострастья

      И меня навсегда уведешь

      K островам совершенного счастья.

      Девушке

      Мне не нравится томность

      Ваших скрещенных рук,

      И спокойная скромность,

      И стыдливый испуг.

      Героиня романов Тургенева,

      Вы надменны, нежны и чисты,

      B