Далеко, далеко на озере Чад…. Николай Гумилев

тела

      Их разлучает вновь,

      Ho, как луна, всегда светла

      Полночная любовь.

      «Ты помнишь дворец великанов…»

      Ты помнишь дворец великанов,

      B бассейне серебряных рыб,

      Аллеи высоких платанов

      И башни из каменных глыб?

      Как конь золотистый у башен,

      Играя, вставал на дыбы

      И белый чепрак был украшен

      Узорами тонкой резьбы?

      Ты помнишь, у облачных впадин

      C тобою нашли мы карниз,

      Где звезды, как горсть виноградин,

      Стремительно падали вниз?

      Теперь, о, скажи, не бледнея,

      Теперь мы с тобою не те,

      Быть может, сильней и смелее,

      Ho только чужие мечте.

      У нас как точеные руки,

      Красивы у нас имена,

      Ho мертвой, томительной скуке

      Душа навсегда отдана.

      И мы до сих пор не забыли,

      Хоть нам и дано забывать,

      To время, когда мы любили,

      Когда мы умели летать.

      H. Гумилев. Париж. 1908 год. Фото М. А. Волошина

      «Он поклялся в строгом храме…»

      Он поклялся в строгом храме

      Перед статуей Мадонны,

      Что он будет верен даме,

      Той, чьи взоры непреклонны.

      И забыл о тайном браке,

      Всюду ласки расточая,

      Ночью был зарезан в драке

      И пришел к преддверьям рая.

      «Ты ль в Моем не клялся храме, —

      Прозвучала речь Мадонны, —

      Что ты будешь верен даме,

      Той, чьи взоры непреклонны?

      Отойди, не эти жатвы

      Собирает Царь Небесный.

      Кто нарушил слово клятвы,

      Гибнет, Богу неизвестный».

      Ho, печальный и упрямый,

      Он припал к ногам Мадонны:

      «Я нигде не встретил дамы,

      Той, чьи взоры непреклонны».

      Кенгуру (Утро девушки)

      Сон меня сегодня не разнежил,

      Я проснулась рано поутру

      И пошла, вдыхая воздух свежий,

      Посмотреть ручного кенгуру.

      Он срывал пучки смолистых игол,

      Глупый, для чего-то их жевал

      И смешно, смешно ко мне запрыгал

      И еще смешнее закричал.

      У него так неуклюжи ласки,

      Ho и я люблю ласкать его,

      Чтоб его коричневые глазки

      Мигом осветило торжество.

      A потом, охвачена истомой,

      Я мечтать уселась на скамью:

      Что ж нейдет он, дальний, незнакомый,

      Тот один, которого люблю!

      Мысли так отчетливо ложатся,

      Словно тени листьев поутру.

      Я хочу к кому-нибудь ласкаться,

      Как ко мне ласкался кенгуру.

      Дон Жуан

      Моя мечта надменна и проста:

      Схватить весло, поставить ногу в стремя

      И обмануть медлительное время,

      Всегда лобзая новые уста;

      A в старости принять завет Христа,

      Потупить взор, посыпать пеплом темя

      И взять на грудь спасающее бремя

      Тяжелого