Далеко, далеко на озере Чад…. Николай Гумилев

побеждает: я ли, ты ли,

      Иль гибкость стали, иль гранит.

      Я пал, и, молнии победней,

      Сверкнул и в тело впился нож.

      Тебе восторг – мой стон последний,

      Моя прерывистая дрожь.

      И ты уходишь в славе ратной,

      Толпа поет тебе хвалы,

      Ho ты воротишься обратно,

      Одна, в плаще весенней мглы.

      И, над равниной дымно-белой

      Мерцая шлемом золотым,

      Найдешь мой труп окоченелый

      И снова склонишься над ним:

      «Люблю! Ты слышишь, милый, милый?

      Открой глаза, ответь мне: «Да».

      За то, что я тебя убила,

      Твоей я стану навсегда».

      Еще не умер звук рыданий,

      Еще шуршит твой белый шелк,

      A уж ко мне ползет в тумане

      Нетерпеливо-жадный волк.

      Царица

      Твой лоб в кудрях отлива бронзы,

      Как сталь, глаза твои остры,

      Тебе задумчивые бонзы

      B Тибете ставили костры.

      Когда Тимур в унылой злобе

      Народы бросил к их мете,

      Тебя несли в пустынях Гоби

      Ha боевом его щите.

      И ты вступила в крепость Агры,

      Светла, как древняя Лилит,

      Твои веселые онагры

      Звенели золотом копыт.

      Был вечер тих. Земля молчала,

      Едва вздыхали цветники,

      Да от зеленого канала,

      Взлетая, реяли жуки.

      И я следил в тени колонны

      Черты алмазного лица

      И ждал, коленопреклоненный,

      B одежде розовой жреца.

      Узорный лук в дугу был согнут,

      И, вольность древнюю любя,

      Я знал, что мускулы не дрогнут

      И острие найдет тебя.

      Тогда бы вспыхнуло былое:

      Князей торжественный приход,

      И пляски в зарослях алоэ,

      И дни веселые охот.

      Ho рот твой, вырезанный строго,

      Таил такую смену мук,

      Что я в тебе увидел бога

      И робко выронил свой лук.

      Толпа рабов ко мне метнулась,

      Теснясь, волнуясь и крича,

      И ты лениво улыбнулась

      Стальной секире палача.

      B пути

      Кончено время игры,

      Дважды цветам не цвести.

      Тень от гигантской горы

      Пала на нашем пути.

      Область унынья и слез —

      Скалы с обеих сторон

      И оголенный утес,

      Где распростерся дракон.

      Острый хребет его крут,

      Вздох его – огненный смерч.

      Люди его назовут

      Сумрачным именем: «Смерть».

      Что ж, обратиться нам вспять,

      Вспять повернуть корабли,

      Чтобы опять испытать

      Древнюю скудость земли?

      Нет, ни за что, ни за что!

      Значит, настала пора.

      Лучше слепое Ничто,

      Чем золотое Вчера!

      Вынем же меч-кладенец,

      Дар благосклонных наяд,

      Чтоб обрести наконец

      Неотцветающий сад.

      Старый конквистадор

      Углубясь