Женские страшилки и заморочки. Ланиус Андрей

кто навлечет гнев Командора? Уйди, заклинаю тебя!

      – И не подумаю, – страстно, но так же почти беззвучно, возразил Дон‑Жуан. – Ты будешь моей! А если нет – лучше смерть от кого угодно… Хотя бы и твоего Командора!

      О, пророческие слова, которым вскоре суждено сбыться!

      – Впрочем, и я не лыком шит, – добавил он, многозначительно коснувшись эфеса шпаги, алый бант на которой остался едва ли не единственным свидетельством его былого внешнего лоска.

      – Этого еще не хватало! – одними губами ахнула Кармен, пряча в подушку побледневшее лицо.

      Дон‑Жуан немедленно попытался обнять ее, но Кармен проворно освободилась. Затормошив Командора, она громко сообщила ему с наигранным оживлением, как о чем‑то, якобы чрезвычайно приятном:

      – Посмотри, кто к нам пришел!

      Командор, словно и не спал, медленно повернулся к Дон‑Жуану.

      – Ты появился снова? – раздельно произнес он, не отрывая от гостя пристального взгляда. – Забавно.

      – Прошу прощения за поздний визит, – нашелся Дон‑Жуан. – Но иного выхода у меня не было – этот городишко, как видно, не отличается гостеприимством. Все бросили меня. Дабы найти ночлег, пришлось идти к вам. Как‑никак, мы немного знакомы?

      Командор выслушал его с непроницаемым лицом.

      – Действительно, положение твое достойно жалости, – произнес он, когда Дон‑Жуан умолк. – Но это ни в коей степени не оправдывает невоспитанность… Да, в наших краях не найдешь чайного домика, каковые имеются в Гонконге. Не обретаются у нас и толедские потаскушки, что тебе всегда было по нраву. Ты неисправим.

      Дон‑Жуан бросил ладонь на рукоять шпаги.

      – Если вам угодно сатисфакцию, Командор, я к вашим услугам! – стараясь сохранить неумолимо испаряющееся собственное достоинство, проговорил он.

      Командор нетерпеливо отмахнулся.

      – Мне угодно, чтобы ты вышел за дверь – Кармен должна одеться… Когда уезжаешь?

      – Завтра. То есть уже сегодня. Чуть свет.

      – Очень хорошо… Кармен, постели ему.

      Вслед за нею Дон‑Жуан прошел в комнату, дверь которой открывал первой. Здесь также стояла кровать. Когда Кармен начала расстилать ее, Дон‑Жуан опять обнял Женщину – но понуждал его на то уже не любовный пыл, а последняя попытка остаться самим собой. Кармен решительно разомкнула объятие.

      – Дон‑Жуан, не сходи с ума! – прошелестел ее прерывающийся, однако непреклонный голос. – Прощай… Или, если хочешь, до свиданья…

      С этими словами она оттолкнула Дон‑Жуана.

      Он упал на постель. И заснул.

      Разбудил его Командор, бесцеремонно ткнув огромным пальцем в грудь.

      – Тебе пора, – неласково сообщил он.

      На земле еще лежала ночь: лишь на востоке темнота как бы истончала, переходя в дымчато‑серый цвет. Над степью сверкали по‑осеннему мелкие звезды, похожие на проколы в темном небе, сделанные до синевы раскаленной иглой. Дон‑Жуану было холодно – то ли от предрассветной