Женские страшилки и заморочки. Ланиус Андрей

несколько легких шагов… он губами протягивает ей небесно‑голубой цветок! И амазонка аплодирует холеными ладошками, восхищенная возлюбленным, который ради ее прихоти рисковал жизнью…

      …Могучий бык неестественно раскинул подломившиеся косматые ноги по золотистому песку арены, быстро намокающему густой кровью. Хриплое дыхание выталкивает из судорожно дрожащих ноздрей алую пену… Животное пытается встать – словно перья на дамской шляпе, колышутся красные стержни бандерилий, торчащие в его мощной, но уже изнемогающей холке. Бесполезна попытка! Стальной клинок шпаги, вонзенной зверю под левую лопатку, пригвоздил его… Беснуется публика, восторженным ревом прославляя бесстрашие и ловкость матадора! Среди цветов, платочков, шарфов и табакерок, со всех сторон летящих на арену, к его ногам падает яркая гвоздика – преклонив колено, Дон‑Жуан посвящает победу молоденькой цыганке, которая выдернула цветок из‑за маленького ушка и метнула ему…

      …При свете медных бра, потому что высокие узкие окна комнаты наглухо задернуты бархатными портьерами, блондинка в строгом брючном костюме поправляет пепельные волосы перед венецианским трюмо…

      Женщина, Женщина… Женщина! Даже в пьяном дурмане, во сне, он видел только ее. Супруг в сновидениях отсутствовал.

      Но в действительности он существовал. И с этим приходилось считаться…

      Проснувшись столь же внезапно, как уснул, Дон‑Жуан вперился в угол, где недавно сидели Кармен и Командор. Там никого не было. Народа заметно поубавилось: лишь кое‑где за столиками полуобнявшись, а то раскидываясь врозь от смеха, оживленно беседовали люди. Да посреди площадки несколько пар выплясывали твист. Лихорадочно ищущий взгляд Дон‑Жуана не обнаружил Кармен ни там, ни здесь…

      – Где она?! – почти в панике обратился он к заметно протрезвевшему Кузе, который молча глядел на него, стряхивая сигаретный пепел в блюдечко с колбасой.

      – Уволок ее Командор, – ответил моторист, мало сочувствуя волнению собеседника. – Пора, Дон, сваливать и нам. У меня завтра вахта…

      – Почему не разбудил?! – простонал Дон‑Жуан.

      Моторист, лично равнодушный к исчезновению Кармен, сплюнул и отвел от Дон‑Жуана глаза: кажется, в нем возникло осознание определенной вины. Искушенный разум Дон‑Жуана, почти прояснившийся в результате короткого отдыха, бурно отыскивал выход из создавшегося положения. Упустить почти завоеванную Женщину было не в его правилах!.. Но ничего путного на ум не приходило.

      – Черт побери! Кто знает – где ее искать?!

      – Я! – неожиданно признался Кузя.

      – И молчишь? – воспрянул Дон‑Жуан. – О, Санта Мария! Кузя, веди! Времени терять нельзя…

      Простецкий лик моториста отобразил явную борьбу между опасением перед начальством и уважением к бывшему коллеге, ходившему на сейнере в штормягах Тихого океана. Победило второе.

      – Пошли, – коротко согласился он.

      Прошагав несколько сотен метров по шоссе, Дон‑Жуан со спутником свернули влево. Перепрыгивая