Голова Медузы Горгоны. Марита Мовина-Майорова

Катя снова подняла голову и, непонятно кому там, вверху, с чувством произнесла вслух:

      – Спасибо!

      …И вот уже её подбородок коснулся травяного края ямы. На уровне глаз серебрился мох и зеленели кустики брусники с бледно-рубиновыми ягодками. Ноги плотно стояли в последних вырытых земляных ямках на стене, и Катя, согнув обе руки в локтях, крепко оперлась ими о травяной настил, постояла так немного, вдыхая аромат леса и собираясь с силами, а потом, сосчитав до трёх, подтянула своё тело и перевалила его через край ямы.

      …Она стояла на краю своей земляной ловушки. Это и в самом деле была просто земляная яма, вырытая кем-то когда-то для каких-то одному тому человеку ведомых целей. И эта яма находилась на дне глубокого оврага, одну сторону которого составлял отвесный и крутой склон гранитной гряды. Другой склон оврага был пологим, как ковром сплошь усыпанный кустиками черники, и уходил в заболоченный, и так хорошо теперь знакомый Кате, и сегодня – приветливый, наполненный солнечными лучами, лес.

      Невдалеке шумнула крыльями птица. Потом скрипнуло хилое деревцо. Потом солнце прошлось по кустам черники, обнажив покрывало из крупных, глянцевых, темно-синих ягод, и заиграло лучиками, рождая нежную симфонию ярко-зелёного света и тёмно-зелёной тени. Ветерок прошёлся по верхушкам деревьев, и в лесу возродилась жизнь!

      Катя всхлипнула, глядя на игру природы и возвращение жизни в ней, ещё раз всхлипнула, улыбнулась и… зарыдала в голос.

      Откуда-то, издалека сознания, пришло:

      «Плачь, девочка, плачь! Не стесняйся. Глядишь, со слезами-то хворь тела, да боль души-то и уйдут. Не век же тебе маяться, не век же тебе страдать. Придёт и к тебе радость, пройдёт и по твоей улице инкассатор!»

      От столь неожиданной и совсем уже не из далёкого-далека пришедшей концовки увещевания, Катя поперхнулась своим всхлипом и… рассмеялась.

      «Вот и поплачь здесь от души! Конечно, явно кто-то по-злодейски надо мной подшутил, а может, и не подшутил… за что только?» – неожиданно всколыхнулось подозрение, удивив саму Катю, и от этого только ещё больше укрепилось в сознании на уровне интуиции.

      «Знать бы. Кому я так дорогу перешла, что реально – смерти моей ему захотелось?»

      Но, как бы споря с самой собой, продолжила:

      «А почему, собственно, я решила, что кому-то понадобилось меня угробить? Отвлеклась на ягоды я сама и потому потерялась, выходит, сама».

      Однако внутренний голос говорил ей, что без чьего-либо участия здесь не обошлось. Она присела у края ямы… На сердце снова потемнело, как от надвигающейся грозы. Её не возбуждала больше жизнь природы вокруг, на душе становилось всё тревожней.

      Сама не замечая того, Катя горестно вздохнула и грустно поникла головой.

      Что-то сверкнуло у неё на пальце правой руки.

      «Боже мой! Как же я могла забыть? Ведь это мамочкин подарок! Это тонкое золотое колечко с малюсеньким четырёхугольным гранатом