День восьмой. Торнтон Уайлдер

слух, что сын Эшли Роджер, семнадцати с половиной лет, покинул Коултаун. Все решили, что он отправился на заработки, чтобы содержать мать и сестер. Осенью девочки в школу не вернулись: Беата стала заниматься с ними дома. Целых полтора года Лили, которой было уже почти девятнадцать, и девятилетняя Констанс вообще не выходили за ворота усадьбы, как и мать семейства, и покупки для дома делала София, четырнадцати лет от роду. Каждый день ее видели в центре, она с улыбкой кивала своим бывшим знакомым и, судя по всему, совсем не переживала из-за того, что мало кто кланялся ей в ответ. Отчеты о ее покупках становились достоянием всего города – мыло, мука, дрожжи, нитки, заколки для волос и немного сыра «для мышеловки».

      Обитатели «Вязов» оказались среди тех, кто последним узнал о побеге Эшли. Эту новость им принес лучший друг Роджера Порки, паренек по фамилии О’Хара. Это был юноша индейской крови, принадлежавший к ковенантской церкви – религиозной секте, которая переехала в южный Иллинойс из Кентукки и основала общину в трех милях от Коултауна. Молодой человек хоть и родился с дефектом правой ступни и голени, но слыл отличным охотником и не раз брал с собой и Роджера. Порки чинил обувь горожанам, и поэтому целые дни проводил в своей маленькой будке на центральной улице. Все Эшли исключительно уважали его, но он ни разу не вошел в их дом с парадного входа и решительно отвергал приглашения разделить с ними трапезу за одним столом. Порки отличала невероятная преданность, умение замечать абсолютно все, а говорить лишь то, что нужно. Утром 22 июля он появился у задней двери дома Эшли и издал свой клич – ухнул по-совиному. Спустившись к нему, Роджер услышал новость.

      – Твоя матушка должна об этом узнать. Они скоро будут здесь.

      – Скажи ей сам: наверняка она захочет спросить тебя кое о чем еще.

      Он провел друга в передний холл, и тут же вниз спустилась миссис Эшли.

      – Мама, Порки хочет кое-что тебе сообщить.

      – Мистер Эшли исчез, мэм. Какие-то люди забрались в вагон и освободили его.

      Ответом ему было молчание, а потом она спокойно спросила:

      – Кто-нибудь пострадал?

      – Нет, мэм. Я об этом не слышал.

      Беата Эшли привыкла к немногословности индейцев, поэтому достаточно было взгляда, чтобы понять: больше он ничего не знает.

      – Его будут искать.

      – Да, мэм. Говорят, что те люди привели с собой лошадь. Если мистер Эшли сообразит пробраться к реке, то успеет уйти до того, как на него начнется охота.

      Огайо протекала в сорока милях к югу от Коултауна, Миссисипи – в шестидесяти к западу.

      За время долгого процесса Беата немного охрипла, дыхание стало неровным.

      – Спасибо, Порки. Если узнаешь что-нибудь еще, будь добр, сообщи.

      – Конечно, мэм.

      Его взгляд сказал ей то, что она так жаждала услышать: «Он выберется».

      Послышались звуки шагов у передней двери и громкие голоса, поэтому Порки поспешил скрыться в