Разбойничья Слуда. Книга 4. Рассвет. Николай Омелин

за патроны объяснительную писать придется». Он вышел из укрытия, подошел к туше и ткнул его сапогом. «Надо сказать Оманову, Чтобы медведя забрал, – вспомнил Григорий Гаврилу и подивился превратностям судьбы. – Пошел за медведем он, а зверя добыл я». Конюхов обогнул медведя и подошел к берлоге. Рядом с отверстием вся земля была сильно разрыта. Мох вперемешку со снегом и лесным мусором были раскиданы по сторонам раненым зверем. Григорий заметил небольшое полено, наклонился и поднял. Он подержал его в руке и уже хотел отбросить в сторону, но отчего-то передумал. Проведя ладонью по одной из сторон, Конюхов тщательно ощупал все его неровности. Необычная деревяшка заинтересовала его, и Конюхов внимательно осмотрел ее. Аккуратные прямоугольные ложбинки были сделаны явно человеком. Но для чего? Их очертания были ему явно знакомы, но на что они похожи, сообразить никак не мог.

      Поморщившись от досады, он бросил полено на землю. Затем опустился на колени и заглянул внутрь берлоги. Оттуда пахнуло неприятным запахом немытой шерсти и сырости. Григорий поморщился и отпрянул. Желание посмотреть, что внутри пропало, и он попытался подняться. Однако нога скользнула по укрытой снегом ветке, и незадачливый милиционер упал. Пытаясь встать, оперся рукой о только что брошенную деревяшку. Ладонь плотно легла в одну из выемок на полене и тут его осенило. Вернее, как ему показалось, сначала вспомнила рука, а уж потом, мгновеньем спустя, осознание пришло и к нему.

      Конюхов поднялся и снова взял в руки полено. Глядя на него, усмехнулся, поражаясь, что сразу не сообразил, откуда могли появиться на нем вырезы размером с золотой слиток. С тот слиток, который был найден им когда-то на кладбище и который он по своей глупости утопил в реке. И чем дольше смотрел, тем явственнее ощущал, как в аккуратно вырезанных пазах поблескивают своими гранями золотые кирпичики.

      Григорий поморщился, пытаясь прогнать подступившее наваждение. Аккуратно прислонив полено к дереву, он вынул свой нож и подошел к ближайшей березе. Ему потребовалось немного времени, чтобы снять со ствола широкую полосу бересты. Из молодой осинки Конюхов вырезал кол и вернулся к берлоге. Прошло еще немного времени, и подожженная береста стала скручиваться на конце палки. Когда огонь достаточно разгорелся, он сунул факел внутрь берлоги и, стараясь реже дышать, залез внутрь.

      Медвежье лежбище оказалось просторным, но света от горевшей бересты было достаточно, чтобы осмотреть все внутри. Ничего кроме осыпавшихся еловых веток и высохшего от времени мха внутри не было видно. Григорий пошарил свободной рукой в лесном мусоре и у самого выхода нащупал еще одно полено. От едкого дыма в берлоге стало трудно дышать и он, прихватив деревяшку, вылез наружу. Взяв в руки обе половинки, Конюхов попытался их соединить, но ничего не получилось: они не подходили друг к другу, и было видно, что они от разных поленьев.

      То, что Гаврила нашел золото, ему стало понятно