Совсем того!. Жиль Легардинье

прямо и гладить газету?

      – Так и гладить. Утюг убирает складки и закрепляет типографскую краску. У Мадам пальцы не будут черные. Разве в английских аристократических домах так не делают?

      – Куда уж нам, мы и читать-то не умеем, – проворчал Эндрю. – Может, когда мы совершим революцию, попросим у вас взаймы Карла Великого, чтобы он нам школы придумал.

      Эндрю старался как мог. Запах нагретой краски вызывал у него тошноту. Вдруг он замешкался, увидев крупный заголовок: «Цены на сталь выросли на 20 %: промышленность под угрозой».

      – Мадам терпеть не может, когда до нее читают ее газету, – заметила Одиль.

      – Вы полагаете, что взгляд англичанина способен замусолить страницу? Да и как она узнает? Неужели в корзинке для рукоделия у нее спрятан детектор лжи?

      – Мадам не занимается рукоделием, а вам не следует над ней насмехаться. Вы будете удивлены, когда узнаете, на что она способна…

      – Вот если бы она была способна читать газету, не боясь испачкать пальцы, я был бы сильно удивлен. Эта ее причуда смешна.

      – Не вам судить, смешная причуда или нет.

      – Что вы хотите этим сказать?

      Эндрю перестал гладить и уставился на Одиль.

      – Мадам, по крайней мере, не спит с плюшевой игрушкой, точно ребенок… – ответила кухарка.

      Эндрю воздел руки к небу:

      – Вы не только позволяете себе входить без предупреждения к мужчине, с которым едва знакомы, вы еще…

      – Вы опаздывали, Мадам бы вам этого не простила!

      – …вы еще подсматриваете за его интимной жизнью!

      – Вовсе нет.

      – Ну, раз уж вы так себя ведете, позвольте мне рассказать вам историю Джерри.

      – Мне это не интересно. И я не знаю никакого Джерри.

      – Это плюшевый кенгуру, над которым вы потешаетесь. Я никуда не езжу без него. Это любимая игрушка моей дочери; этого кенгуру подарил ее крестный, вернувшийся из Австралии, когда ей исполнилось пять лет, и она назвала его Джерри. Она повсюду таскала его с собой. Потерять Джерри было бы для нее самым большим несчастьем. Много лет она не расставалась с ним даже ночью. Она не могла уснуть, если Джерри не было рядом. А потом в один прекрасный день Джерри остался сидеть на углу кровати. Она перестала брать его в руки. Через некоторое время она отправила его на полку. А позже она поехала учиться в университет, а его с собой не взяла. В этом не было ничего особенного, но меня это потрясло. Я взял себе привычку каждое утро приходить в пустую комнату дочери и здороваться с ее брошенным другом. С тех пор я беру его с собой повсюду. И вы можете над этим смеяться, если хотите…

      – Мне жаль, правда жаль. Я не хотела… Неожиданно их разговор прервал дым, идущий от газеты.

      – Проклятие! – воскликнула Одиль, хватая утюг. – Биржевые котировки горят!

      – Когда речь идет о ценах, «горят» означает «резко пошли вверх».

      – Смейтесь, смейтесь. Вот она выставит нас обоих – тогда будет не до смеха.

      – Не беда: смотрите, страницы с вакансиями целы…

      Эндрю в одиночестве уселся за стол в буфетной