Свет невозможных звезд. Гарет Л. Пауэлл

пока можешь здесь, – сказала Ломакс. – Если решишь остаться, получишь отдельную каюту, но ее еще нужно расчистить. Мы ею пользовались вместо кладовки, и ты не поверишь, сколько там скопилось хлама.

      Я склонилась над открытым люком, заглянула в комнату. Отсюда виден был только трап и кусок голой металлической палубы.

      – Прокрути отцовское сообщение, возьми все, что захочешь, из пищевых принтеров в гостиной и поспи. По твоему времени уже, наверное, два часа ночи.

      – Но… а Мики?

      – Ничего с твоим братом не случится.

      – Он сводный брат, – уточнила я и дернула плечом, сама не зная, зачем вздумала вдаваться в подробности. – Мать одна, отцы разные.

      – О нем не волнуйся, у него все будет хорошо.

      – А дядя? Мики должен будет заботиться о дяде.

      – Ручаюсь, он справится.

      Я потерла глаза. От меня не укрылось, что женщина старается быть со мной доброй, но ей это трудно дается.

      – Извините, – вежливо спросила я, – как мне к вам обращаться?

      – Мое имя Тесса, но, как ты уже поняла, все называют меня Ломакс.

      – Вы хорошо знакомы с моим отцом?

      – Думаю, знаю его не хуже других. – У нее дернулись уголки губ. – А может, и получше некоторых.

      – Какой он?

      Ломакс решительно покачала головой.

      – Уже поздно. Сообщение отца ты найдешь на кристалле у кровати, там, где он оставил. Ну же, спускайся.

      Она помогла мне свесить ноги в люк и нащупать ступеньку. Проследила, как я грохотала по стальным перекладинам. Я-то лично не боюсь ни высоты, ни замкнутых пространств. Давно отвыкла бояться, промышляя в городе разным старьем.

      Когда я спустилась, Ломакс поставила на место тяжелую крышку над моей головой.

      – Утром увидимся! – крикнула она.

      Я не отозвалась. Остановившись под трапом, скользнула взглядом по тускло освещенному помещению.

      Каюта моего отца.

      Она оказалась меньше, чем я ожидала, – может, четыре на два метра. Стены были украшены старинными морскими картами с завернувшимися, потемневшими от времени углами. На спинке стула висела кожаная куртка.

      «А это, должно быть, его койка», – подумала я.

      Простыни были смяты, но в изножье постели лежал свежеотпечатанный спальный мешок. Рядом стоял маленький круглый кристалл-плеер. Из порта торчал торец кристалла, мигал красный огонек: «Непрочитанное сообщение». Я нерешительно взяла машинку в руки. На чехле виднелись бесчисленные мелкие царапины и потертости – судя по ним, плеер использовали рьяно.

      Я столько лет гадала, кто я такая, откуда взялась и почему так не похожа на всех. Теперь в моих руках были ответы. Только хватит ли у меня храбрости их выслушать?

      Пусть я большей частью самоучка, но об эксперименте с котом Шредингера слышала. И сейчас впервые поняла, как должен чувствовать себя гипотетический экспериментатор перед тем, как открыть коробку. Я всю жизнь мечтала и строила догадки. Лежала ночами, свернувшись под холодным одеялом, слушала, как храпит Мики, и жадно представляла, как меня найдет отец. Мать унесла сведения о нем в могилу, но это не мешало мне воображать его отчаянно