ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4. Олег Валентинович Ясинский

колготками виднелись простенькие трусы, бежевые, в мелкие цветочки; одна половинка трусов сдвинулась, застряла меж ягодиц.

      Сами колготки были на нее чуть маловаты, сантиметра на три провисали в промежности.

      «Вот как выглядят чужие жены под юбкой…».

      Я решительно ухватился за поясок колгот.

      – Сама! – возразила Аня и принялась правой рукой – левой держалась за спинку кресла – спускать колготки.

      – Вместе с трусами. До колен!

      Она заторопилась, но все равно выходило медленно. По чуть-чуть показалась попка в мелких прыщиках, а между ягодицами – коричневый бублик ануса с небольшим пупырышком нарождавшегося геморроя. Затем розовые губы ее тайны, покрытые по краям каштановыми волосками. Я почему-то знал, что именно такого цвета волосы у нее ТАМ.

      ***

      Ждать больше я не мог. Ухватил колготки за пояс, одним махом сдернул на бедра.

      Аня опять взвизгнула, выгнула спину, но я не обращал внимания.

      Протянул руку, охватил ладонью ее открытую тайну, чуть потискал. Она была горячая, влажная и липкая.

      Аня явно не была готова к ТАКОМУ развитию наших отношений. На ней были несвежие трусы, и она пахла.

      ***

      Я поиграл с ее бархатной промежностью, хлопнул по ягодице и принялся расстегивать брюки. Щелкнула пряжка.

      – Вы меня сейчас будете… это? – обреченно спросила Аня.

      Она вывернула голову, стараясь увидеть, что происходит сзади.

      – Буду! – честно признался я, задыхаясь от нахлынувшего желания.

      – Не надо! Вы же говорили, что лишь потрогаете.

      Я ничего не ответил. Что я мог ответить?

      «Можно подумать, она не понимала, что ее ждет?..».

      Я расстегнул брюки, высвободил на свет полумертвого приапа, который за два часа общения с девушкой многократно наливался и опадал; как результат – заснул летаргическим сном.

      Наша прелюдия безнадежно затянулась, подарив мне десяток полюционных микрооргазмов. Зато теперь…

      «Соблазнитель, блин!».

      Я взял безжизненное щупальце у основания, помотал, хлопнул несколько раз об Анино молочное бедро. Признаков жизни щупальце не подавало.

      Зато всхлипнула Аня.

      – Не кончайте в меня… – пискнула в нос. – У меня, как раз, овуляция.

      – Ты чего плачешь? – спросил я, перестав теребить мертвеца. Толку все равно не было.

      Аня разогнулась. Стоя коленями в кресле, вполоборота обернулась ко мне: несчастная и растерянная. На ресницах блестели слезы.

      Взгляд мой нечаянно скользнул вниз: Анин лобок был покрыт пышными каштановыми кудряшками.

      Заметив мой взгляд, она одернула блузку, смущенно прикрыла тайну и, уже не сдерживаясь, дала волю слезам.

      Вышло очень натурально. Возможно она, и в правду, страдала.

      – По-че-му ты плачешь? – Это было невыносимо! Я чувствовал себя последним мерзавцем!

      – Сейчас я изменяю м-мужу, – она зарыдала сильнее. – А я никогда…

      Она забрала руки с лобка и прикрыла глаза.

      ***

      Я уставился на плачущую Аню. Обливаясь слезами, всхлипывая и шмыгая