Тайный покупатель. Надежда Гарнык

Он сел на кровать. – Понимаешь, Антон, я рос маменькиным сынком. Мама говорила: главное – китайский. Папа гворил: главное – немецкий. И я послушно учил китайский. Мама говорила: английский. Я учил английский. И так всю жизнь. Но я восстал и вот – такой. Староверов тебя всё в какой-то бизнес тянет секретный, а я бы организовал тату-салон, ты бы там кольщиком приличные деньги поднимал, всем нужны буковки и иероглифы. − Мне понравилось, что он, как и я называет Староверова Староверовым, а не папой.

      − Нет. Я крови боюсь.

      − Никакой крови, что ты, сейчас техника на грани фантастики, скоро человека в камеру будут запихивать и пять-дэ принтер сам всё ему наколет.

      Наряжный как и Староверов, сразу тоже куда-то тянет, всёто они выгоду из меня хотят извлеч. Я терялся с этим красивым мужиком. Он был похож на отца, и лицо, и нос, но всё сглаженное, не такое рельефное, не противогазное.

      − Я к тебе часто буду заходить. Считай, что я твой опекун.

      Я ждал, что он скажет: ты мой брат, но он не говорил так. Да и пошёл бы он…

      − Я сам справляюсь. Я с двух лет…

      − Знаю, знаю. С двух лет одевался, с трёх еду подогревал, в шесть попрятал все часы, чтобы время остановить. Я всё про тебя знаю.

      − В пять я читать научился. – Я перебил, неприятно знать, что посторонние всё о тебе знают.

      − Да понятно всё, Антоний. Значит, у меня ты работать не хочешь.

      − В тату-салоне?

      − Нет. Это мечты. В офисе редакции?

      − Нет.

      − Я не буду тебя заставлять. На практику всё равно приползёшь. Жить, учиться и работать завещали, как видим, не тебе. Я и сам, по чесноку, не работал, когда учился, мама не разрешала.

      − Я не против работы. Но пока, честно, не получается. – Я избегал называть его по имени.

      Это была чистая правда. Остаток сентября в Москве выдался нервным, суетным. Группа, расписание, покупка учебников, и – чтение. Мама меня предупредила, что надо начинать читать с первого дня, иначе это несерьёзное обучение.

      − Походим по библиотекам, по заданию папы, в отделы редких книг – тебе интересно будет. И кружок будем посещать с тобой.

      − Какой кружок?

      − Древнерусской литературы. Я тебя отведу, познакомлю, а дальше сам, Антоний, сам. Я строславянский неособо.

      − Так и я!

      − Но Староверов сказал…

      − Да мало ли, что он сказал, − отмахнулся я.

      До Нового года мы и вправду с Володей ходили вместе. И в библиотеки, и на кружок. Да, он стал ходить со мной на кружок. Мы с ним подружились и он через месяц стал меня называть «брательник». После Нового года он перестал меня сопровождать, но у меня появились друзья в группе, и в кружке, появились и те, с кем сходить в библиотеку, в театр. В кино я редко ходил и только на мультики.

      Не считая нервотрёпки с военной кафедрой, четыре года я жил спокойно, в согласии с собой, жил, учился и не работал, практику у Владимира, в школе и лагерях за работу не считаю. Как только я передал квалификационную работу рецензенту, ко мне приехал Староверов.