Тьма и пламя. На бескрайней земле. Степан Кайманов

бы бездари были правы… Ему бы не пришлось сейчас изнемогать от всепоглощающей жажды.

      Нужно подниматься, подниматься… Габриэль оперся на руки и, поминая бездарей недобрым словом, приподнялся. Боль наросла, накатила обжигающей волной, из глаз посыпались искры, взор затуманился. Габриэль тяжело задышал и замер, надеясь, что боль хоть немного спадет.

      После мьюны ожидания боль и вправду немного стихла. Но только для того, чтобы наброситься с новой силой. Габриэль попытался встать на колени… Но бок обожгло так, будто в него сунули раскаленный нож! В глазах на мгновение потемнело. Габриэль опять застыл, глядя на зеленую полосу леса.

      Очередной приступ пронзительной боли мэйт встретил улыбкой, представив себя со стороны – себя, будущего мэнжа, покоренного, стоящего на коленях перед стеной зеленого леса Грэйтлэнда.

      Ребра сломаны? Скорее всего. Но это ничего, три-четыре заговора, и кости срастутся. Главное – он жив!

      У него есть ноги, чтобы передвигаться, пусть и ослабевшие. И он, вернув силы, пересечет песчаный берег, двинется в сторону леса и пройдет бескрайнюю зеленую стену. Если его не убил океан, не размазал шторм, то он преодолеет и лес, сколько бы времени ни потребовалось.

      У него есть руки. С их помощью он совьет заклинание и залечит раны. А потом поймает рака или рыбу и поест, дабы восполнить силы и утолить голод.

      У него есть глаза, чтобы видеть.

      И, конечно, у него есть нос, чтобы чуять опасность.

      Мысль о том, что ему удалось уцелеть, придала сил. Габриэль, постанывая, уперся кулаком во влажный песок. Зашипел, как кот в гневе. И, опасно шатаясь, встал на ноги. Он пришел в Грэйтлэнд поверженным и измученным, но он еще покорит дремучую землю, пообещал себе Габриэль, распрямляя спину.

      Он посмотрел по сторонам, вдохнул полной грудью, кашлянул. Слева, в тридцати шагах от него, из песка торчала раковина огромного моллюска. Бледно-розовая, в два человеческих роста, пугающая при мысли о ее владельце.

      Габриэлю почудилось, что он уловил человеческий дух. Мэйт опять втянул носом воздух. И опять кашлянул. Запахи и запахи. Несколько десятков запахов. Моря, рыбы, соли, горячего песка, нагретых камней, собственного тела, промокших сапог и… человека.

      Возможно, не только ему удалось выжить? Быть может, не только его пощадила стихия? Габриэль бросил взгляд вдоль берега. Пустынная темно-рыжая лента простиралась далеко-далеко, поблескивая под солнцем. Ничего, кроме раковины.

      Габриэль сделал первый шаг, и тело содрогнулось от боли. Но он не остановился. Еще один шаг, и еще один. Он медленно пошел по запаху, который еле заметной паутинкой висел, качался над берегом. Исчезал и появлялся вновь.

      Солнце жгло нещадно, одежда быстро сохла; воздух над берегом подрагивал от пекла. Запах усиливался возле раковины. Габриэль остановился, переводя дыхание. Еще пять кабитов, всего лишь пять шагов, и он узнает, почему от старой раковины гигантского моллюска тянет человеческим духом.

      Раковина