Записки маленькой гимназистки. Лидия Чарская

румяное лицо, которое приветливо мне улыбалось.

      – Нет, нет, барышня, вы не здесь спать будете, – сказала она. – У вас комнатка совсем особенная будет. Генеральша так приказала.

      Я не сразу сообразила, что генеральша – это тетя Нелли, но тем не менее попросила горничную показать мою комнату.

      – Третья дверь направо по коридору, в самом конце, – охотно пояснила она, и мне показалось, что глаза девушки с лаской и грустью остановились на мне, когда она добавила: – Жаль мне вас, барышня, трудно вам у нас будет. Дети у нас злючки, прости Господи!

      Она сокрушенно вздохнула и махнула рукой.

      Я выбежала из спальни с сильно бьющимся сердцем. «Первая… вторая… третья…» – считала я двери, выходившие в коридор. Вот она – третья дверь, о которой говорила девушка! Я не без волнения толкаю ее…

      Передо мной крошечная комнатка в одно окно. У стены узкая кроватка, простой рукомойник и комод. Но не это привлекло мое внимание. Посреди комнаты лежал мой раскрытый чемоданчик, а вокруг него на полу валялось мое белье, платья и все нехитрое имущество, которое так заботливо укладывала Марьюшка, собирая меня в дорогу.

      А над всеми моими сокровищами сидела горбатая Жюли и бесцеремонно рылась на дне чемоданчика.

      Увидев это, я так растерялась, что в первую минуту не могла произнести ни слова. Я лишь молча стояла перед девочкой, не зная, что сказать. Потом, сразу оправившись и встряхнувшись, я произнесла дрожащим от волнения голосом:

      – И не стыдно вам трогать то, что вам не принадлежит?

      – Не твое дело! – грубо оборвала меня горбунья.

      В это время ее рука, безостановочно шарившая на дне чемодана, схватила завернутый в бумагу и тщательно перевязанный ленточкой пакетик. Я знала, что́ это за пакетик, и со всех ног бросилась к Жюли, стараясь вырвать его из ее рук.

      Но не тут-то было. Горбунья оказалась куда проворнее и быстрее меня. Она высоко подняла руку со свертком над головой и в один миг вскочила на стол, стоявший посреди комнаты. Она быстро развернула сверток, и в ту же минуту из-под бумаги выглянула старенькая, но красивая коробочка-несессер, которой всегда пользовалась при работе покойная мамочка и которую почти накануне своей смерти подарила мне. Я очень дорожила этим подарком, потому что каждая вещица в этой коробке напоминала мне мою дорогую маму.

      Я всегда так осторожно обращалась с этой коробочкой, словно она была сделана из стекла и могла разбиться, что сейчас мне было очень больно видеть, как бесцеремонно рылась в ней Жюли, швыряя на пол каждую вещицу из несессера.

      – Ножницы… игольник… наперсток… протыкалочки… – перебирала она, выбрасывая одну вещь за другой. – Отлично, все есть… Целое хозяйство… А это что? – и она схватила маленький портрет мамочки, находившийся на дне несессера.

      Я тихо вскрикнула и бросилась к ней.

      – Послушайте… – зашептала я, дрожа от волнения, – ведь это нехорошо… вы не смеете… Это не ваши… а мои вещи… Нехорошо брать чужое…

      – Отвяжись… Не ной!.. – прикрикнула