Алмазный фонд Политбюро. Юрий Гайдук

мужа, который дарил вам свою любовь.

      – Спасибо, – улыбнулась Ванда и глоток за глотком выцедила коньяк.

      Наблюдавший за ней Самарин подумал было, что сейчас ее развезет окончательно, но, оказывается, она и трезвела столь же моментально, как и пьянела. Не прошло и пяти минут, как Ванда уже стояла у буржуйки и, помешивая в турке появившуюся пенку, доводила кофе до нужной кондиции. Кухня наполнилась дурманящим запахом кофе, и Ванда негромко произнесла, словно доверяла гостю очень важный секрет:

      – Не поверишь, но хороший кофе и глоток коньяка – это тот самый допинг, который необходим художнику.

      Он вслушивался в то, что она говорит, и не мог понять, что же заставило екнуть сердце и отчего в голову опять ударила кровь. Наконец до него дошло: она уже не обращалась к нему на «вы», а говорила «ты».

      – А ты где училась рисунку? – бросил он пробный камень.

      – В Варшаве, – даже не отреагировала Ванда, – сначала в художественной школе, а потом в мастерской пана Золотницкого. Семь лет положила на это, оттого и замуж поздно вышла. Спросишь, жалею ли я об этом? Нет, не жалею. Да и можно ли завидовать тем дурехам, которые сразу же после гимназии замуж повыскакивали? Пеленки, семейный быт… от такого однообразия и взвыть можно.

      Она разлила кофе по чашечкам и как бы невзначай спросила:

      – А вы, простите, давно женаты?

      – Мне показалось, что мы уже на «ты» перешли, – урезонил Ванду Самарин, – ну, а насчет моей женитьбы… Не поверишь, но до сих пор в холостяках хожу.

      – Что так? – искренне удивилась она.

      – Сначала учеба в университете, потом работа следователем, и так чин за чином в Московском окружном суде.

      – Так ты что, москвич?

      – Коренной.

      – А в Петрограде как оказался?

      – Командировали на время, но получилось так, что уже два года как здесь живу. Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.

      – Вот это правильно сказано, – согласилась с ним Ванда и тут же: – Ну, а невеста, надеюсь, есть?

      – К сожалению, нет, – и он развел руками.

      Судя по всему, подобное холостяцкое состояние Самарина Ванду вполне устраивало, и она уже более заинтересованно спросила:

      – Так ты, значит, юрист?

      – Можно сказать и так. В прошлом – следователь по особо важным делам.

      – А сейчас работаешь в этой самой комиссии, которую возглавляет Горький?

      – Да. И был командирован Алексеем Максимовичем, чтобы уговорить твоего мужа принять участие в работе комиссии.

      – А я бы могла заменить Моисея?

      – Думаю, да. Но более конкретный ответ может дать только сам Горький. И, естественно, после разговора с тобой. Кстати, о чем он наверняка спросит, так это о том, почему вы с мужем не эмигрировали за границу? Насколько я догадываюсь, у вас все возможности для этого были.

      – Были, – кивком головы подтвердила Ванда, – да все уплыли. А почему сразу в тот же Париж не уехали, когда вся эта заварушка в семнадцатом началась?.. Не знаю. Сама порой