Гений. Рим Юсупов

в раннем детстве, существом всем слиться.

      Чтоб в синей, доброй, сказочной тиши

      Беспечно вдохновением пролиться.

      Здесь, на природе, всё ласкает взор.

      Зовёт к покою мирное селенье.

      В тиши дубрав и голубых озёр

      Поэт проводит золотое время.

XXX

      Не здесь ли след волшебного пера

      Оставил нам «Руслана и Людмилу»,

      Чьих светлых мыслей нежная игра

      Всем, с детских лет, отраду приносила,

      Дарила ощущенье красоты

      И лёгкость восприятия событий.

      Цвели слова, как яркие цветы,

      И были мыслью, как росой умыты.

      Изящный, быстрый, лёгкий, плавный слог

      Вслед за другим спешил, в стихи слагаясь.

      И их как будто диктовал сам бог,

      Невидимым для многих оставаясь,

      Даря всем нам добра и счастья мысль,

      В мечты людей и в думы их врываясь,

      Зовя в иную, радостную жизнь,

      С реальностью и волшебством сливаясь.

      Поэмы дивной каждая глава

      Нас и сейчас зовёт к себе, как в детстве.

      Неужто эти светлые слова

      Он извлекал из собственного сердца?

XXXI

      Но долго жить в тиши не мог поэт.

      И, навестив родителей, вернулся

      Вновь в Петербург, туда, где высший свет

      Торжествовал. Он сразу окунулся

      В мир суеты, движения, страстей,

      Переживаний, дум, волнений разных.

      И став одним из дорогих гостей

      Для светских дам, стал жить довольно праздно.

      В любое время был к княгиням вхож

      И очаровывал графинь стихами.

      В то время золотую молодёжь

      Шокировали злые эпиграммы,

      Которые экспромтом отпускал

      Под общий смех весёлый Александр.

      Он вовсе даже не предполагал,

      Что эти шутки вызовут досаду

      У самого великого царя

      И сильный гнев вельмож, князей, министров.

      Поэт, возможно, поступал так зря,

      Но как сдержать порывы метких мыслей,

      Рождённых истиной самой, к нему

      Пришедших из суждений точных, колких.

      И оставалось правды суть ему

      Беспечной рифмой заострить и только.

XXXII

      В те дни повесой Александр слыл.

      Свободно жил. Влюблялся очень часто,

      Хотя ещё всем сердцем не любил

      И всё-таки желал такого счастья.

      Он посещал придворные балы,

      Наполненные музыкой и светом,

      Чьи барышни юны, свежи, белы,

      Стройны, прелестны, но горды при этом,

      Чувствительны и трепетны душой,

      Приветливы, скромны, умны на диво,

      Как стая лебедей, одетых в шёлк,

      Легки, воздушны, сказочно красивы.

      Поэтому, наверное, поэт

      Быть постоянным не умел в то время.

      Во цвете юных, пылких, вольных лет

      Он восхищался, видно, сразу всеми.

      И предпочтение одной отдать

      Не мог – а вдруг он встретит красивее.

      Его волнение легко понять —

      Расстаться со свободой он не смеет.

XXXIII

      Но