Гений. Рим Юсупов

свет и истину несущих.

      Стихами он описывал порой

      Игру артистов, самых ярких, лучших.

      Но, как поэт, особенно актрис

      Любил он нежно, пламенно и страстно

      И вызывал Семёнову на бис,

      Крича из ложа: «Браво!» и «Прекрасно!»

      Истоминой так восхищался он,

      Любуясь танцем лёгким и воздушным.

      Был красотой Сосницкой покорён

      Надолго, если не навечно, Пушкин.

      Он жил театром, восторгался им

      И выражал свою любовь наглядно,

      Рисуя в профиль и анфас богинь

      Прелестной артистической плеяды.

XXXV

      Всю жизнь хранил к театру он любовь

      Внутри всегда пылающего сердца.

      И знает мир из множества стихов,

      Как он умел страстями чувств согреться.

      Пылать огнём божественной любви

      И восторгаться красотой и блеском,

      Чтоб вспоминать в просторах синевы,

      В изгнании, о театральных всплесках

      Талантов новых, ярких, молодых,

      Чей дивный дар поистине от бога.

      Он никогда не позабудет их,

      Куда б не увела его дорога.

      Как мысль, как слово в памяти живёт

      Театр, где б поэт ни находился,

      Везде его театр жизни ждёт.

      Он без театра жить бы разучился.

      Ведь в нём лишь – в истине, притворстве, лжи

      Реальность всех явлений жизни этой.

      Поэзия – его душа, а жизнь —

      Театр, полный солнечного света.

XXXVI

      Так жил поэт, любил, искал, творил

      И не спешил, казалось, к доле лучшей,

      Всем сердцем жизнь свою боготворил,

      Не замечая, как сгущались тучи.

      Смысл злых его пародий, наконец

      Сознания высоких жертв достигнув,

      Огнём пронзили пустоту сердец —

      Позора смысл вельможи вдруг постигли.

      И поспешили все к царю гурьбой —

      Унять, изгнать, убрать, упечь, отправить

      Туда, где он, отверженный судьбой,

      Характер вздорный должен был исправить.

      «В Испанию! На Север! В Соловки!

      В Сибирь его!» – вельможи предлагали.

      Жуковский, злобной силе вопреки,

      И Карамзин поэта защищали.

      Решение царя пришло не вдруг,

      На радость многим или же на горе,

      И сослан Александр был на юг,

      В далёкий Крым, к неведомому морю.

XXXVII

      Предписано покинуть Петербург,

      И времени для сборов слишком мало.

      Прощай, друзей любимых тесный круг,

      Прощайте, лицеисты, театралы,

      Гусары славные и мудрый Карамзин,

      И Чаадаев, преданный свободе.

      Как будто мало с ними лет и зим

      Он рядом был, но вот судьбе угодно

      Их разлучить, дай бог, не навсегда.

      Ещё к нему идут, спеша проститься,

      Поэты те, в стихах чьих иногда

      Он находил сияющие мысли.

      Крылов, Жуковский, Грибоедов… – всех

      Не перечислить. Но какие люди!

      Они столпы литературных вех.

      Ценить, любить всегда их Пушкин будет.

      Они