Русская драматургия XVIII – XIX вв. (Сборник). Александр Пушкин

О таковом вашем согласии и люди на земле возвеселятся, и ангели на Небесах возрадуются.

      Софья. Как, батюшка, неужели ангелам на Небесах так много дела до моей свекрови, что они тогда радоваться будут, ежели я ей угождать стану?

      Советник. Конечно, так. Или думаешь ты, что у Господа в книге животных Акулина Тимофеевна не написана?

      Софья. Батюшка! Я не ведаю, есть ли в ней она.

      Советник. А я верую, что есть. Поди ж ты, друг мой, к гостям и как будто от себя выскажи ты своей свекрови будущей, что я, я наставляю тебя угождать ей.

      Софья. Позвольте мне вам доложить, батюшка, на что это? Не довольно ли того, если я угождать ей буду без всякого высказывания?

      Советник. Я велю тебе ей высказывать, а не меня выспрашивать. Вот тебе мой ответ. Пошла!

      Явление II

      Советник (один). Она не дура, однако со всем ее умом догадаться не может, что я привязан к ее свекрови, привязан очами, помышлениями и всеми моими чувствы. Не знаю, как объявить ей о моем окаянстве. Вижу, что гублю я душу мою, желая соблазнить неблазную. О, грехов моих тяжести! Да хотя бы и она согласилась на мое моление, чтó сотворит со мною Игнатий Андреевич, который столько же хранит свою супругу, сколько я свою, хотя, впрочем, и не проходило у нас сряду двух часов бессорно? Вот до чего доводит к чужой жене любовь. Выдаю дочь мою против желания за ее сына, для того только, чтоб чаще возмог я по родству видеться с возлюбленною сватьею. В ней нахожу я нечто отменно разумное, которое другие приметить в ней не могут. Я не говорю о ее муже. Он хотя и всегда слыл мужиком разумным, однако военный человек, а притом и кавалерист, не столько иногда любит жену свою, сколько свою лошадь… А! да вот она и идет.

      Явление III

Советник и Бригадирша.

      Советник. Ох!

      Бригадирша. О чем ты, мой батюшка, вздыхаешь?

      Советник. О своем окаянстве.

      Бригадирша. Ты уже и так, мой батюшка, с поста и молитвы скоро на усопшего походить будешь, и долго ли тебе изнурять свое тело?

      Советник. Ох, моя матушка! Тело мое еще не изнурено. Дал бы Бог, чтоб я довел его грешным моим молением и лощением до того, чтоб избавилося оно от дьявольского искушения: не грешил бы я тогда ни на Небо, ни пред тобою.

      Бригадирша. Предо мною? А чем ты, батюшка, грешишь предо мною?

      Советник. Оком и помышлением.

      Бригадирша. Да как это грешат оком?

      Советник. Я грешу пред тобою, взирая на тебя оком…

      Бригадирша. Да я на тебя смотрю и обем. Неужели это грешно?

      Советник. Так-то грешно для меня, что если хочу я избавиться вечныя муки на том свете, то должен я на здешнем походить с одним глазом до последнего издыхания. Око мое меня соблазняет, и мне исткнуть его необходимо должно, для душевного спасения.

      Бригадирша. Так ты и вправду, мой батюшка, глазок себе выколоть хочешь?

      Советник. Когда все грешное мое тело заповедям супротивляется, так, конечно, и руки мои не столь праведны, чтоб они одни взялися исполнять писание; да я страшусь