ЭНЕИДА. Иван Котляревский

были с вами злые боли,

      Чтоб вы шатались целый век».

      Эней наш пару раз споткнулся,

      Пока перешагнул порог,

      А после и не оглянулся:

      Рванул из дому со всех ног.

      Прибёг к троянцам, задыхаясь,

      В поту, как под дождем купаясь,

      В испуге, как базарный вор.

      Велел из моря якорь вынуть

      И Карфаген навек покинуть,

      К нему не обращая взор.

      Дидона тяжко загрустила,

      Весь день не ела, не пила

      И всё тоскливая ходила,

      Кричала, плакала, ревла,

      То бегала, оря безумно,

      Стояла долго безрассудно,

      Кусала ногти на руках;

      А после села на пороге,

      Лицом к припортовой дороге:

      Не устояла на ногах.

      Сестру позвала для совета,

      Чтоб горе злое рассказать,

      Энея осудить за это

      И сердцу передышку дать.

      «Ах, Аннушка, душа родная,

      Спаси меня, я погибаю,

      Теперь пропала я навек!

      Энеем брошена с позором,

      Бродягой, бабником и вором,

      Эней злой змей, не человек!

      Нет больше в моем сердце силы,

      Чтоб я могла его забыть.

      Куда бежать мне? Да в могилу!

      Туда один надёжен путь!

      Из-за него всего лишилась,

      Людей и славу упустила.

      О боги! Я забыла вас.

      Ах! Дайте зелья мне напиться,

      Чтоб можно было бы забыться

      И успокоиться на час.

      Ах, нет на свете мне покоя,

      И льются слезы из очей,

      И белый свет стал черной тьмою,

      Там только ясно, где Эней.

      К тебе взываю, к Купидону!

      Любуйся, как Дидона стонет!

      Чтоб ты еще грудным пропал!

      Учтите, девицы пригожи,

      Что все любовники похожи,

      Чтоб черт любовников побрал!»

      Вот как в отчаянье твердила

      Дидона, жизнь свою кляня,

      И Анна рядом с ней грустила,

      Помочь, однако, не могла.

      Сама с царицей горевала,

      Со щек ей слезы вытирала,

      Сморкалась изредка в кулак.

      Потом Дидона приутихла,

      Велела, что бы Анна вышла,

      Чтоб ей натосковаться всмак.

      Довольно долго пострадавши,

      Ушла в хоромы на кровать.

      Подумавши там, погадавши,

      Вскочила на ноги опять.

      Взяла кремень за печкой, серы,

      Да тряпок масляных без меры,

      Тихонько вышла в огород.

      Ночною было всё порою,

      Когда уже, само собою,

      Спокойно спал честной народ.

      Стоял у ней на огороде

      Большой стог сена для коров.

      Оно и не по-царски вроде,

      Да степь кругом и нету дров;

      Что оставалось бедной делать?

      Кругами стала баба бегать,

      Огнивом щелкать, серу жечь,

      Сумела тряпочки зажечь,

      Кострище вспыхнул – будь здоров.

      Костер она плотней сметала,

      Сняла одежду, оголясь,

      В костер