Чистилище для невинных. Карин Жибель

Ну то есть жандарм.

      – Что?! – вытаращив глаза, воскликнул Фред. – Черт… Ты давно это знаешь?

      – С ночи. Но это ничего не меняет, – спокойно заверил его сообщник. – Только не говори Крис. Она и так уже сильно нервничает.

      – Твою мать! – пробормотал Фред. – Твою мать…

      Вилли тоже услышал. И с тревогой взглянул на брата.

      – Коп он или нет, вернувшись домой, он будет сильно удивлен, – ухмыльнулся Рафаэль. – И еще поблагодарит меня за то, что я превратил его ведьму в образцовую супругу, добрую и покорную!

      Фред расхохотался, Сандра прикрыла глаза.

      – Придурок несчастный! – прошептала она.

      – Ты что сейчас сказала?

      – Он убьет тебя! – крикнула молодая женщина. – Когда он узнает, что ты со мной сделал, он убьет тебя! Он всех вас убьет!

      – Заткнись! – приказал Рафаэль. – Или мы вернемся в сарай и я наконец займусь тобой!

      На мгновение их вызывающие взгляды встретились.

      Рафаэль положил одну руку на нож, а другую – себе на ширинку. Сандра опустила глаза.

      Глава 8

17:30

      Стайка школьников разлетается с радостным гомоном.

      Одни торопливо выскакивают, спеша выбраться из этого места, означающего для них психологическую пытку, заключение.

      Другие, наоборот, кажутся опечаленными необходимостью выходить. Или возвращаться домой. Как знать?

      Одни переходят дорогу, чтобы снова собраться на автобусной остановке; другие залезают в родительскую машину; кто-то идет пешком, едет на велосипеде или скутере. Кто-то ждет, когда за ним придут.

      Есть там и один взрослый мужчина.

      В нескольких метрах от ворот школы. Прислонившись плечом к дереву, он наблюдает за их передвижениями. Невидимый, растворившийся в пейзаже.

      Закамуфлированный всеобщим безразличием.

      Он вспоминает свою юность, время, когда он тоже выходил из школы после уроков.

      Всегда один. Словно чумной. Впрочем, он не блистал успехами. Даже был не способен, стоя у доски, связать три слова, не заикаясь и не вызывая непременных насмешек милейших себе подобных.

      Таких жестоких.

      Накапливал плохие оценки и замечания за выполнение заданий. Никогда – за поведение.

      Надо сказать, вечером он не мог делать уроки, как его дорогие друзья. Он не имел возможности посвятить себя учебе. Он просто боролся, чтобы выжить, при этом моля Бога, чтобы тот поскорее прибрал его.

      Он был не таким мальчиком, как другие, безмятежно растущие в своих семьях.

      У него не было игрушек.

      Единственной игрушкой был он сам.

      Вдруг она вышла. Он бы узнал ее среди тысячи.

      Джессика.

      Развевающиеся на ветру белокурые волосы, невинная улыбка, хрустальный смех.

      Он тоже улыбнулся. Счастливый оттого, что снова видит ее после долгих часов вдали от нее.

      Если бы ты знала, как я скучал…

      Он испытывает нечто, что представляется ему нежностью по отношению к ней.

      К своей добыче.

      Скоро она будет