Похищение Европы. Иосиф Гольман

– нет моего папочки. Уже пять лет нет. И я его больше никогда не увижу, разве что на фото с памятника. Но я не люблю то фото: на нем мой папочка серьезный и важный. Наверное, таким он был на работе, когда отстаивал в судах и арбитражах интересы нашей «Четверки». Дома он был совсем другим: ласковым и улыбчивым. Он изо всех сил старался, чтобы я не замечала отсутствия матери. Даже не женился на Виолетте из-за моей дурацкой ревности.

      Теперь в поминальные дни я иногда встречаюсь с Виолеттой на кладбище, около папочкиной могилы. Поплачем, потом поговорим. Я каюсь в том, что не дала им пожениться, она утешает, говорит, что не дано ребенку понять взрослых. А если дано, то это уже и не ребенок вовсе. А будущий Иисус Христос.

      Я же была обычной девчонкой. Ну, может, слегка толстоватой и немного близорукой. Какой из меня Иисус Христос? И я ни с кем не хотела делить своего папулю, потому что, кроме него, у меня никого не было.

      У всех наших ребят были мамы и папы. На худой конец – только мамы. Но дедушки с бабушками или братья с сестрами, пусть даже какие-нибудь захудалые, троюродные, – точно были у всех. Кроме меня.

      А мне особо-то было и не надо. Ну, ушла от нас мама. Уехала в сытую, самодовольную Америку. С новым мужем-красавцем. Наплевать – у меня есть мой папа.

      Был…

      Потом, еще при папе, Агуреев сказал, что красавец мою мать там бросил. Я сказала папе – так, мол, ей и надо. А папа вдруг разозлился. И сказал чуть не по Библии: «Никому не желай того, чего не желаешь себе».

      Я тогда его не поняла, толстовство какое-то: дали по левой щеке – подставь правую. А сейчас думаю – может, он прав? Разве мне лучше от того, что кому-то – плохо?

      Хорошо мне было с папой. Так хорошо, что ни с кем не хотелось делиться, даже с Виолеттой, которая мне сначала нравилась. Она тоже работала в «Четверке», а я в конторе, можно сказать, выросла. В общем, мы даже с ней дружили, пока она не положила глаз на моего папу.

      Черт подери! Я даже сейчас не хочу его никому отдавать! Ничего она на него не клала. Просто они полюбили друг друга, а из-за моей дурацкой ревности им пришлось встречаться украдкой. И из-за нее же у меня теперь нет ни братика, ни сестренки, которые сделали бы меня не такой одинокой…

      Ну вот, чуть не полстраницы мокрые. Хотя, с другой стороны, для чего же тогда дневник? Кто-то выплачется маме, кто-то – другу или подруге. Я вот плакалась всегда папуле. А теперь у меня есть мой дневничок.

      Ну ладно. Начинаю по делу. Корабль мне нравится. А вот из пассажиров – пока никто. Даже Никифоров, которого я сама же сюда и притащила, из-за чего теперь меня мучает совесть: вряд ли Игорек напишет о круизе что-нибудь стоящее. Ведь, если честно, была у меня тайная мысль использовать его в качестве одноразового папы. Парень он видный, симпатичный, на один раз сойдет. А что начинка с дерьмецом – не беда. Сына Ванечку Дарья Андреевна Лесная воспитает самостоятельно, безо всяких дурных влияний.

      Насчет сына я не просто так: двести кровных баксов отдала за гороскоп, если, конечно, все это не шарлатанство. Кстати, пока я думаю о сыночке, потенциальный папаша кадрит на задней