Горькое лекарство. Ирина Градова

машинки у нас не было, Оля купила, самую дешевенькую, но я уже и не понимаю, как мы без нее обходились… Ой, да вам, наверное, не интересно про наши проблемы слушать!

      – Я бы хотел вам чем-то помочь, – ответил на это Мономах.

      – Да что вы, как тут поможешь! – махнула рукой пожилая женщина. – Спасибо, что хоть зашли проведать нас, ведь вы не обязаны: Оля давно у вас не работает! Я всегда была против того, чтобы она бросала государственную службу и уходила к частникам…

      – Ба, но ведь платили ей в два с половиной раза больше, чем в больнице! – резонно возразила Маша. – Кстати, чайник вскипел.

      Все трое проследовали на кухню. Ольга Сергеевна достала старенький сервиз – Мономах помнил эти красные чашки в белый горох, которые лет сорок назад были, наверное, в каждом доме, а теперь остались только там, где жили не самые богатые люди, не имеющие возможности приобрести новую посуду. Принимая у хозяйки квартиры свой чай, он почувствовал на себе пристальный взгляд и едва не обжегся: Маша смотрела на него, не отрываясь, как будто бы изучая. Интересно, что у нее на уме? С одной стороны, она ведет себя, как подросток, а с другой…

      – Она что-нибудь сказала? – внезапно спросила девушка, и, если бы Мономах уже не водрузил чашку на стол, он непременно бы выплеснул часть ее содержимого при этом неожиданном вопросе.

      – Сказала? – переспросил он.

      – Бросьте, вы же понимаете, о чем я!

      – Мария! – возмутилась Ольга Сергеевна, но Мономах остановил ее, взмахом руки попросив позволить внучке говорить.

      – Оля же при вас умерла, так? – продолжала Маша. – Буквально у вас на руках? Она должна была что-то сказать!

      «У нее было перерезано горло от уха до уха, поэтому она вряд ли имела возможность членораздельно выражаться!» – хотелось сказать ему, но он сдержался и вместо этого ответил:

      – Нет, к сожалению, Оля не произнесла ни слова. А откуда ты знаешь, что я при этом присутствовал?

      – Так следак же приходил, – пожала худенькими плечами девушка. – Он сказал, что это вы ее обнаружили. По-моему, он считает, что вы ее и убили!

      – Маша, что ты несешь! – воскликнула бабушка, беспомощно глядя на Мономаха.

      – Я же не говорю, что я сама так думаю – это он, следак… Помнишь, как он пытался заставить тебя признаться, что у Оли были с Мономахом близкие отношения?

      – Да вовсе он не…

      – Ну ба, я тебя умоляю, не будь занудой: ты же сама сказала, что так подумала, когда за ним только дверь закрылась!

      – Но я ничего подобного не говорила! – пробормотала Ольга Сергеевна. – Правда, Владимир Всеволодович!

      – Я вам верю, – мягко сказал он. – Фамилия следователя была Никифоров?

      – Да, точно!

      – Ну, тогда все ясно: он и в самом деле полагает, что я виновен в гибели вашей внучки. Патруль застал меня на месте преступления, мои руки были в ее крови…

      – Он очень хочет вас посадить и поскорее закрыть дело, – спокойно констатировала Маша. – Это же так удобно!

      На этот раз бабушка