Горькое лекарство. Ирина Градова

сумочку…

      Нет, нельзя углубляться в это дело, так и до беды недалеко! Надо заниматься тем, в чем он разбирается – медициной, костями, суставами…

      Вернувшись в кабинет, Мономах сел за стол и позвонил Татьяне Лагутиной. Коротко сказал: «Зайди!» – и повесил трубку. Татьяна была вечной головной болью Мономаха в силу своей грубости и неистребимой лени. И все это при том, что она отлично знает свое дело и, при необходимости, умеет мобилизоваться и действовать профессионально и эффективно. Если бы Мономах не испытывал такого острого дефицита в среднем медперсонале, то давно избавился бы от неприятной в общении и неуживчивой девицы, однако в таком отделении, как ТОН, никакая пара рук, даже самых кривых, не бывает лишней. Пациенты зачастую испытывают проблемы с передвижением, поэтому любая медсестра или санитарка – на вес золота. Мономаху, одному из немногих во всей больнице, удалось выбить себе ставку санитарки, которую делили между собой две пенсионерки, очень добросовестные и жалостливые дамы – не в пример Лагутиной! Так что, не нуждайся Мономах в ее услугах в данный момент, он бы с удовольствием избежал этого разговора, но, к сожалению, без него не обойтись: какой бы хабалкой ни была Лагутина, она представляла собой настоящий кладезь информации обо всем, что касалось больницы, – оставалось лишь удивляться, как ей удается добывать сведения из людей, ведь она отнюдь не тот человек, к которому все бегут делиться новостями!

      Татьяна, как обычно, вошла без стука. Вернее, она, конечно же, царапнула ногтями внешнее полотно двери кабинета, однако дожидаться приглашения и не подумала и с порога вопросила с раздражением:

      – Ну что опять, Владимир Всеволодович, кто на этот раз нажаловался?! Небось Кузькина из пятой «Б»? Боже мой, ну подумаешь, полежала лишних пять минут с капельницей – куда ей торопиться-то?!

      – Присядь-ка, – приказал Мономах, и Лагутина, притихнув, подчинилась: видимо, его вид показался ей не обещающим ничего хорошего, и она сочла за лучшее попридержать коней.

      – Ты помнишь Ольгу Далманову? – спросил он, когда девушка, похожая на Останкинскую телебашню и ростом, и телосложением, опустилась на стул.

      – Кого? – глаза навыкате выпучились еще больше, Лагутина явно не ожидала такого вопроса: похоже, ее мысли занимала пациентка, которая оказалась не удовлетворена ее работой.

      – Далманову Олю, твою коллегу, – со вздохом повторил Мономах. – Она работала здесь около…

      – Ольку-то? – перебила Татьяна, чуждая как субординации, так и обычной для большинства людей вежливости. – Далманову? Так она ж года четыре назад уволилась – на кой ляд она вам понадобилась?

      Игнорируя хамство (хотя, надо отдать Лагутиной должное, сама она вряд ли сознавала, что это именно оно), Мономах пояснил:

      – Мне нужно с ней поговорить.

      – Могу дать телефон, – пожала узкими и тощими плечами медсестра.

      – Телефон у меня есть, мне нужен адрес.

      – Так в чем проблема-то? Позвоните и спро…

      – Ольга