Солнце, луна и хлебное поле. Темур Баблуани

мной на скамейку под деревом. Курит и смотрит на меня. Во лбу у него две дырки, и когда он выпускает дым изо рта, из этих дыр тоже идет дым. Вдруг я узнал его, это был Трокадэро, постаревший Трокадэро.

      – Я думал, друг, ты – елка, а ты, оказывается, подводная лодка, – упрекнул он меня.

      – Какая же из меня лодка, я и плавать-то не умею, – ответил я.

      – И я так думал, но оказалось, что умеешь, мать твою… – выматерил он меня.

      Я только диву давался: Трокадэро, да к тому ж постаревший Трокадэро, какого черта он мне приснился?

      Когда я впервые его увидел, ему было четырнадцать лет. Седые волосы и морщины на лбу делали его похожим на состарившегося ребенка. Большеголовый, с кривыми зубами, я еще, помнится, подумал: «Кто же этот уродец?» На нем был старый плащ и обувь со стоптанными каблуками. Он появился у входа в сад и спросил: «Как мне найти Хаима?» Там стояли взрослые парни, он пришелся им не по душе.

      Брат Баадура Тушури рявкнул: «По-твоему, мы должны знать, где сейчас ошивается этот выродок?!»

      Трокадэро опешил, но не издал ни звука и уходить не собирался.

      Тушури крикнул в раздражении: «А ну, дуй отсюда!»

      Тот еще раз глянул на него и отвернулся.

      Мы все, кто был там, решили, что на этом все кончено. Что же мы могли еще подумать, ведь Тушури лет на пять по меньшей мере был старше да на две головы выше.

      Только я решил, догоню его и скажу: «Я знаю, где Хаим, пойдем, помогу его найти», как тот остановился и развернулся.

      – Эй ты! Поди сюда! – крикнул он Тушури, подзывая того рукой. Позвал деловито, злости в нем не ощущалось.

      – Я?

      – Ну да, ты, мать твою… – выматерился он.

      Они набросились друг на друга, и через какие-то секунды Тушури валялся на земле. Кроме носа, еще в двух местах у него было рассечено лицо. А ведь считалось, что он хорошо дерется.

      Результат был настолько неожиданным, что все разинули рты. В такой ситуации, как было принято, все должны были как полагается наброситься на Трокадэро. Но ничего подобного не произошло, взрослые парни будто испугались. А этот седой мальчик и не посмотрел на них, вошел в сад, присел на скамейку и, как ни в чем не бывало, закурил. Только тогда кто-то узнал его: «Это же тот со Святой горы, как его, не то Трокадэро, не то Тракадэро».

      Я побежал за Хаимом, нашел его. Когда мы подошли к саду, никого из тех парней уже не было, а Трокадэро все так же спокойно сидел на скамейке. Мне показалось, что за этим спокойствием скрывалось что-то нездоровое, больное, что-то, несвойственное обычному человеку.

      – Что случилось? – спросил Хаим.

      – Ничего, хамов везде хватает.

      Он сказал это так просто, случившееся вообще ничего для него не значило, и это меня так сильно поразило, что с того дня я все годы старался заработать его хорошее отношение, но единственное, чего я добился, – было его пренебрежение. В его присутствии я становился сам не свой и выглядел придурковатым малым. Не знаю, почему так получалось.

      Он появлялся в нашем квартале по меньшей мере раз