Бар на окраине. Изабелла Кроткова

торговля навынос пирожками при столовой №33, страховой агент в компанию «Русь изначальная» и вахтер на проходную швейного комбината, работа сутки через двое. А зарплата во всех трех местах такая, что хочется сразу удавиться.

      В свете новых обстоятельств предложение Марианны показалось даже заманчивым.

      Но что я могла ответить Боре? Он мой хороший приятель и единственная отдушина в библиотечном коллективе, но сказать правду я не могу даже ему – Боря человек очень искренний и непременно выболтает, хоть и не со зла, мою тайну, а мне это ни к чему. Когда-нибудь, конечно, я ему откроюсь, но это будет позже.

      – Ну да, – неохотно подтвердила я, – берут.

      – Ты не представляешь, какая поднялась суматоха! Только и разговоров о том, что тебя берут в центр Бармина!

      Ну, кто тянул меня за язык?..

      – Вера Андреевна не знает, кому поручить твою работу. У тебя оказалось так много мероприятий, и их никто не хочет брать… Семинар навязали-таки мне, и встречу с писателями тоже. Ее хотели отдать Кате, но она заплакала…

      Бедняжка, еще бы!..

      – …Что делать с лекцией, вообще непонятно, у Кати разболелась голова, и муж отвез ее после обеда домой, а я завтра занят – у меня библиотечный урок с лицеистами. А Маргарита Тихоновна, сама знаешь, ничего не помнит. Она и девятую школу-то не найдет, заблудится где-нибудь…

      Ведущий специалист Мила в разговоре вообще не упоминается.

      – Скорее всего, Вере Андреевне придется читать самой. Она пила корвалол…

      Да, устроила я им последний день Помпей!

      – Поздравляю! – сказал напоследок Боря. – Если зацепишься, может, и меня к себе перетянешь. У меня, знаешь, вся эта рутина уже вот тут сидит! Хочется чего-то нового, свежего…

      – Конечно, – пообещала я, уныло глядя на газетную страницу с подчеркнутыми объявлениями, – как только, так сразу.

      С легкой завистью в голосе Боря пожелал мне спокойной ночи и отсоединился.

      В эту ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок на смятой простыне. Когда, наконец, за окном забрезжил тусклый рассвет, еще раз просмотрела все подчеркнутые объявления. Потом пересчитала деньги, оставшиеся в кошельке. Двухсот двадцати рублей уже не было, а от пятисот осталось четыреста сорок четыре. Скоро я окажусь без гроша.

      Вчера я не успела всерьез осознать свое новое положение. Сегодня все казалось уже совсем иначе. Беззаботная легкость и ощущение победы растаяли как дым, и на смену им пришли растерянность и даже страх.

      В тревожном настроении я побрела умываться. Осознание того, что никуда не нужно спешить, вызвало в сердце болезненный отзвук.

      Брызгая на лицо ледяную воду, я начала рассуждать здраво.

      В конце концов, можно поработать и уборщицей – хотя бы временно, пока не найду что-нибудь подходящее. Ну не сидеть же теперь пригорюнившись, раз все так вышло. Марианна права – рассказывать об этом вовсе не обязательно. Хотя, по большому счету, и рассказывать-то некому…

      Как, она сказала, называется бар?.. Нет, по-моему, она этого не говорила. Сказала просто: бар на окраине города. На самом выезде.

      Сердце тоскливо сжалось. Вот чего