Бар на окраине. Изабелла Кроткова

х тонких ножках, зашла низенькая беззубая баба в платке, сбившемся на затылок, и, наклонившись к моему уху, противным голосом пропела:

      – Просыпайся, мой хозяин, я хочу тебе сказать,

      Что тебе сегодня надо на работу не проспать…

      Я попыталась отогнать бабу, разрушающую сон, и на некоторое время она куда-то девалась. Но вскоре вернулась, снова разинула беззубый рот и завела:

      – Просыпайся, мой хозяин…

      Я нагнулась за тапком и прицелилась в нее. Она захихикала и убежала.

      А я, рассердившись, что-то крикнула ей вслед и… проснулась.

      Еще не совсем очнувшись, села на постели, разлепляя веки, пытаясь удержать в памяти блаженные картины.

      Но сон был безвозвратно потерян.

      – Просыпайся, мой хозяин!.. – надрывался над ухом мобильник.

      До меня, наконец, дошло, что происходит.

      Вскочив с постели, я бросилась в зал, где на стене висели большие часы. В тот момент, когда я коснулась взглядом их круглого циферблата, одна стрелка вылезла из-под другой, и я чуть не упала в обморок.

      Без двадцати восемь!

      Пытаясь по пути натянуть халат и никак не попадая в рукава, я в сердцах бросила его на пол и, ругаясь, побежала в ванную.

      «Овен. Если вы решили все круто поменять в своей жизни, не откладывайте исполнения решения в долгий ящик. Сегодня как раз тот день, когда звезды благоволят к переменам. Но будут ли они к лучшему или к худшему – зависит только от вас…», – услышала я краем уха бубнящее на кухне радио.

      Не верю в гороскопы и прочую мистическую чепуху.

      …Как обычно, ни сумки, ни кошелька, ни ключей. Куда все это исчезает по утрам?!

      Наконец, без двух минут восемь я выскочила из дома и поспешила за угол, к автобусной остановке.

      К счастью, автобус подошел сразу. Вернее, он уже стоял и собирался захлопнуть двери, но я отчаянно замахала обеими руками и успела впрыгнуть на заднюю площадку.

      Но это уже не спасет.

      Отдышавшись, я села к окну и увидела, как белыми мушками с неба полетел снег.

      Я неизбежно опоздаю на работу.

      Я представила, как, окинув подобострастным взглядом шеренгу вечно опаздывающих блатных, вахтерша при виде меня вдруг злобно насупится и рявкнет:

      – ПРОПУСК!

      Хотя я работаю в этой чертовой библиотеке шестой год, и вахтерша не то что запомнила меня в лицо, а даже при желании напишет мой портрет по памяти. А Катя Филиппова работает третий месяц, но с нее никто не требует пропуск, потому что ее муж – зампрокурора области. И вахтерша Татьяна Сергеевна мило ей улыбнется и заискивающе залепечет:

      – Катюша, какая ты сегодня нарядная! Наверно, вечером в театр собираешься?..

      Обязательно вылезшая к моему приходу заведующая, увидев меня, нахмурится, резко выбросит вперед правую руку, так, что прямо перед моим носом окажутся модные часы с серебряным браслетом, и холодно спросит:

      – Вы в курсе, Ариадна Кирилловна, сколько сейчас времени?

      Хотя я опоздала, скажем, на четыре минуты.

      Вслед за мной спокойно зайдет и сядет на свое место Катя, не подверженная никаким замечаниям, а затем на собственной машине прибудет Мила с увесистым пакетом, где, предположительно, находятся дары ее дачи, и скроется вместе с ним в кабинете заведующей. Через некоторое время оттуда раздастся веселый смех, еще через некоторое время Мила выйдет из кабинета и уверенно двинется к входной двери. Сегодня ее можно не ждать…

      – Конечная, – раздалось над ухом.

      Голос вывел меня из задумчивости. Я подняла голову и увидела склонившуюся надо мной женщину-кондуктора с сумкой через плечо.

      – Конечная, – повторила она.

      Поняв, что незаметно проехала свою остановку, я с тяжелым сердцем вышла из автобуса.

      Все. Можно считать себя уволенной.

      Дрожащими пальцами я достала из сумки сигареты и спички и закурила. Маленькие мокрые снежинки падали на непокрытую голову – в автобусе было тепло, и я сняла капюшон.

      Надо перейти на другую сторону улицы и поехать обратно. Побью челом перед Верой Андреевной, выслушаю ее гневную отповедь, в разгар которой без стука войдет Мила, и, положив на стульчик в углу небольшой сверток, знаками покажет ей что-то и выскользнет за дверь.

      Потом, понурив голову, сяду за свой стол у окна, где уже навалена куча книг и, пытаясь отвлечься от болтовни коллег, буду зубрить лекцию, которую надо прочесть завтра в девятой школе, славящейся отвратительной репутацией.

      Я прошла поперек кольца и встала у остановки, ожидая автобуса, который увезет меня обратно к библиотеке имени революционера Панкратова.

      У Ани Ворониной опять заболел ребенок, и ее не будет недели две, поэтому ее работа тоже автоматически переместилась на мой стол. А на чей же еще? Мила ушла в неизвестном направлении, Катя отпросилась, и ей невозможно отказать. Маргариту Тихоновну трогать нельзя – ей семьдесят