Записки старого козла. Чарльз Буковски

раз я таращился на его циферблат в 7.30 похмельного утра и спрашивал себя: нахуй эту работу? НАХУЙ ЭТУ РАБОТУ! короче, будильник показывал 4 вечера. я уже был готов упаковать его в чемодан, когда – ну естественно, почему бы нет – в дверь постучали.

      ДА?

      МИСТЕР БУКОВСКИ?

      ДА-ДА?

      МНЕ НУЖНО СМЕНИТЬ ПРОСТЫНИ.

      НЕТ, НЕ СЕГОДНЯ. СЕГОДНЯ Я БОЛЕН.

      О, ЭТО ОЧЕНЬ ПЛОХО. НО ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ ВОЙТИ, Я ПРОСТО СМЕНЮ ПРОСТЫНИ И ТУТ ЖЕ УЙДУ.

      НЕ-НЕ, Я ОСНОВАТЕЛЬНО БОЛЕН. Я ПРОСТО НИКАКОЙ. НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ МЕНЯ ВИДЕЛИ В ТАКОМ СОСТОЯНИИ.

      и началось. ей нужно сменить простыни. я говорю, нет. она про простыни. снова и снова. одним словом – домовладелица. но зато какое тело, сплошное тело, каждая ее частичка отчаянно вопила: ТЕЛО ТЕЛО ТЕЛО. помнится, я прожил у нее всего 2 недели, а на первом этаже был бар, и вот когда ко мне кто-нибудь приходил, а меня в комнате не оказывалось, то она заявляла гостю: да он в баре там внизу, он все время околачивается в этом подвале. и они потом мне говорили: «господи исусе, мужик, что у тебя за ХОЗЯЙКА такая?»

      а она была здоровенной белой бабой, которая якшалась с местными филиппинцами, эти черти вытворяли такое по мужицкой части, что белым и во сне не приснится, даже мне; островитяне фланировали в широкополых шляпах а-ля Джордж Рафт[4] и пиджаках с наставными плечами, короче, они были типа местные законодатели мод, парни со стилетами; кожаные штиблеты, сальные развратные рожи – куда же вы подевались?

      ну, так или иначе, а выпить было нечего, и я просидел в своей комнате несколько часов кряду, едва не свихнувшись; нервный, пришибленный, с распухшими яйцами, имея на кармане 450 баксов, я не мог купить себе даже дешевого пива. я ждал темноты, темноты – не смерти. я хотел слинять. еще одна попытка, собрав всю волю в кулак, я слегка приоткрыл дверь, не снимая цепочки. он был там – маленькая вертлявая обезьяна с молотком, я открыл дверь, он поднял молоток и ухмыльнулся, я закрыл, он вытащил изо рта гвозди и прикинулся, что прибивает ковровую дорожку, идущую вниз по лестнице до первого этажа. не знаю, сколько это продолжалось. одно и то же – я приоткрываю дверь, он поднимает молоток и ухмыляется, сраная обезьяна! он всегда оставался возле моей двери. я начал сходить с ума. маленькие круги вращались, вращались, вращались, и бледные плоскости и вспышки света теснились в моей черепушке. уверовав, что окончательно рехнулся, я взял в одну руку свой чемодан – совсем легкий – одно тряпье, в другую – печатную машинку – стальную, одолжил ее у жены одного приятеля и зажилил – более весомые ощущения: невзрачно-серая, плоская, тяжелая, видавшая виды, тривиальная… и так, цепочка с двери снята, с выпученными шарами, с чемоданом в одной руке, с ворованной машинкой в другой, я ринулся под пулеметный огонь, скорбная утренняя заря, шуршание пшенки, конец света.

      ЭЙ! ТЫ КУДА?

      мартышка привстала на одно колено, подняла молоток – отблеск электрического света на металле молотка, – и мне хватило этого: в левой

4

Джордж Рафт (1901–1980) – американский актер, прославился ролями гангстеров.