Смертельный эликсир. Марион Пьери

утром, когда они беседовали на крыльце ее заведения. Очевидно, мадам Додар затратила немало усилий, чтобы уложить в гладкую стрижку каре вьющиеся от природы волосы, которые выдавала непослушная волнообразная челка, прирученная вышитой лентой. Франсуа перевел взгляд на ее ноги и был приятно удивлен их формой и необычным, кроваво-красным цветом туфель. «Мадам буквально источает сексуальность», – подумал он и почему-то пошло ухмыльнулся.

      Тем временем мадам Додар, подхватив тетушку под руку, повела ее в гостиную, где уже был накрыт стол для чая. Выражение «для чая» было символическим, поскольку кроме прекрасного фарфорового сервиза на столе стояла еще уйма всякой снеди, включая блюда с мясными закусками и сыры. Тетушка все ахала, вертясь вокруг накрытого стола, приговаривая, что уж какая она хозяйка, но мадам Додар – это нечто!

      Мадам Додар милостиво улыбнулась в ответ на эту неприкрытую лесть и обвела рукой стол, как бы приглашая гостей отведать все эти гастрономические изыски. Когда Франсуа с тетушкой расположились на отведенных им местах, мадам Додар хлопнула в ладоши, и служанка внесла огромный чайник, прикрытый холщовой вышитой салфеткой. Когда в тончайшие белоснежные чашки был налит душистый напиток, хозяйка жестом дала понять Франсуа, что у нее в доме гости угощаются сами, выбирая лакомства на свой вкус. В центре стола стояло огромное блюдо с мясными закусками, которые, истекая янтарными каплями жира, так и просились в рот. Здесь были и колбаски из потрохов на гриле, и куски отменного паштета, и окорок, порезанный так тонко, что прозрачностью мог соперничать с фарфоровыми чашками. Мадам Лаке, особо не скрывая желания как следует поесть, специальной серебряной вилочкой переместила с блюда на свою тарелку столько всякой снеди, что Франсуа удивился. Тетушка сказала:

      – У нас принято хорошо угощаться в гостях, это знак уважения к хозяевам.

      Мадам Додар при этом склонила голову в знак согласия со словами своей приятельницы и протянула блюдо Франсуа. Увидев его замешательство, хозяйка поставила блюдо рядом с ним и придвинула поближе тарелку, на которой изящно были разложены местные сыры камамбер, ливаро и пон-л’эвек.

      – Надеюсь, мы с вами выпьем по рюмочке моего любимого ликера, – нараспев произнесла она, указав на бутылку с надписью «D.О.М». Франсуа вспомнил, что не пил местного ликера от бенедиктинских монахов со времен своей юности. И когда мадам Додар взглядом указала ему на бутылку, аккуратно налил темной тягучей жидкости в маленькие пузатенькие рюмки. После того как хозяйка произнесла тост за гостей, Франсуа приложился губами к краю рюмки и с удовольствием ощутил насыщенный вкус ликера. Можжевельник, шафран, апельсиновая цедра, мед, корица и еще что-то очень знакомое заставили мозг воспроизвести картины детства. Он не помнил мать и не знал отца, поэтому его воспоминания о семье базировались на тактильно-обонятельно-вкусовых ощущениях. Конечно, он не мог пить в детстве «Бенедиктин», но он точно знал, что