Смертельный эликсир. Марион Пьери

тетушки, что, раз куш на сделке он не сорвет, так хоть продаст отказной товар. Франсуа это было неприятно, однако он вспомнил о предстоящих тратах на лабораторию и решил поторговаться за предложенную вещь.

      Тетушка запротестовала, услышав о согласии племянника примерить костюм, который шился на другого мужчину. По ее мнению, это было неприлично. Но Франсуа настоял на своем, и через десять минут уже вертел головой перед зеркалом, пытаясь лучше рассмотреть свою фигуру в белой полотняной паре. На его вкус, выглядело неплохо. Правда, пиджак слегка жал в плечах. Мсье Пуль суетился, подскакивал рядом с клиентом, аккуратно одергивая и разглаживая ладонями ткань по линии швов. Он чувствовал, что предложение нравится покупателю.

      – Я бы взял этот костюм за сто франков, – сказал Франсуа, обращаясь к отражению портного в зеркале.

      – Что вы, мсье! – возмутился тот. – Это только стоимость материала. А работа?

      – Но вам же нужно это продать? – нагло глядя собеседнику в глаза, спросил Франсуа. – А мне нужен костюм. Я думаю, что эта цена устроит нас обоих, мы выручим друг друга. А второй костюм мы закажем из самой дорогой шотландской шерсти. Идет?

      И тетушка, и сам мсье Пуль пришли в замешательство от напора Франсуа.

      Мадам Лаке даже призналась себе, что не узнает своего племянника: сделку совершал чужой расчетливый мужчина, а не ее Франсуа.

      Быстро покончив с делами в лавке, Франсуа не стал переодеваться, а остался в новой светлой полотняной паре. Он рассовал по карманам портсигар, носовой платок и портмоне, а его старый костюм слуга мсье Пуля завернул в бумагу, перевязал бечевкой и отнес в коляску тетушки.

      Так же быстро они купили две пары недорогой, но прочной кожаной обуви, причем Франсуа торговался неистово, требовал скидок и уступок и в конце концов добился их у местного сапожника. Старую пару обуви постигла участь костюма – она, аккуратно упакованная, была также отправлена в коляску.

      Мадам Лаке понравилось, как ее племянник торговался в лавках за каждый франк. «Что ж, – подумала она, – бережливость никогда не бывает лишней, особенно в наши дни. Он очень похож на своего дядю, моего мужа». Ей и в голову не могло прийти, что Франсуа делал это из побуждения меньше расходовать денег на досуг здесь, в этой дыре, а больше – на работу. Тетушка даже не представляла, какие траты ждали ее впереди.

      Теперь же она гордо вела по центральной улице Понтабери своего любимого племянника, мсье Франсуа Тарпи. Она кланялась всем встречным, знакомила их с Франсуа, давала ему лестные характеристики, хвалила его самого и превозносила его успехи. Вскоре у Франсуа уже кружилась голова от имен, лиц, дат, регалий и прочей хвастливой провинциальной мишуры.

      – Куда же мы пойдем теперь? – спросил он.

      – А теперь мы возвращаемся к мадам Додар, она пригласила нас на чай, – ответила тетушка.

      – Насколько я помню, ее именины через месяц, – заметил, усмехнувшись, Франсуа.

      – Ну да, а сегодня чаепитие, – почти весело сказала тетушка. –