Император. Кровь богов. Конн Иггульден

улыбнулся:

      – Долго это не продлится. Утренний воздух прочистит вам голову. И Атрей сегодня чувствует свою силу. Он домчит до горизонта, если вы ему позволите.

      – Спасибо. Мои друзья проснулись? – Гай Октавиан пристально наблюдал за Фидолием, чтобы понять, знает ли тот о его беспамятстве, но лицо раба сохраняло самое невинное выражение.

      – Я слышал, как кто-то ходит. Позвать их, чтобы они присоединились к вам?

      Октавиан с трудом уселся на лошадь и затрусил через двор. Фидолий поспешил за ним, чтобы взять поводья, но воин отмахнулся.

      – Не сейчас. Я увижусь с ними, когда вернусь.

      Он вдавил каблуки в бока лошади, и Атрей рванул вперед, радуясь, что его выпустили из стойла, и предвкушая долгую скачку. Краем глаза Октавиан заметил движение в дверях и услышал, как Агриппа зовет его. Но оборачиваться и откликаться молодой человек не стал. Топот копыт вполне мог заглушить голос, а встретиться лицом к лицу с другом молодой человек не решался. Пока не решался.

      Лошадь и всадник проскочили ворота. Виспансий Агриппа побежал следом, протирая глаза, но через несколько шагов остановился и зевнул.

      Во двор вышел Меценат, одетый в сорочку, в которой спал.

      – Ты позволил ему ускакать одному, – упрекнул он товарища.

      Агриппа улыбнулся, видя, как растрепан римский патриций и как торчат во все стороны его смазанные маслом волосы.

      – Пусть протрясется, – ответил он. – Если Октавиан болен, это пойдет ему на пользу. Одни только боги знают, что ему теперь делать.

      Меценат заметил слугу, стоявшего, наклонив голову.

      – Приготовь моего коня, Фидолий… – приказал он. – И ломовую лошадь, которая вынуждена страдать под весом моего друга, – кивнул он на Агриппу.

      Раб поспешил к конюшне, встреченный радостным ржанием стоявших в тени лошадей. Римляне переглянулись.

      – Такое ощущение, что я заснул час тому назад, – Цильний потер щеки руками. – Ты думал о том, что тебе теперь делать?

      Агриппа откашлялся:

      – В отличие от тебя, я на службе. Я не решаю за себя сам. Вернусь во флот.

      – Если ты потрудишься воспользоваться тем удивительным умом, который ты так ловко прячешь, то осознаешь, что у флота, собранного в Брундизии, больше нет цели. Цезарь мертв, Агриппа! Без него никакой кампании не будет. Боги, легионы Рима собраны там, но кто их поведет? Если ты вернешься, то тебе придется долгие месяцы болтаться без дела, потому что Сенат про вас забудет. Поверь мне, я знаю этих людей. Теперь, когда их больше не накрывает тень Цезаря, они будут ссориться и спорить как дети, выхватывая друг у друга клочки власти и могущества. Пройдут годы, прежде чем легионы двинутся вновь, и ты это знаешь. Они хранили верность Цезарю, но не сенаторам, которые его убили.

      – Октавиан сказал, что их амнистировали, – пробормотал Виспансий, переминаясь с ноги на ногу.

      Меценат с горечью рассмеялся:

      – А если бы они приняли закон, обязывающий нас