Замок Исаака. Мария Кавыева

могли часами говорить, о чём угодно. А уже позже, взрослея, встречались и на каникулах, зависали на телефонах. Так минуло несколько лет. И вот эта темноволосая, синеглазая красавица однажды незадолго до выпускного у Булгаковой поняла: её тянет к Ренате по-новому. Та совсем непохожа на саму Марту. Другая, но в то же время притягательная. И эта разница не отталкивает, а привлекает. Но вот Рената любила Виолу. А Виола…

      – А я всегда считала, что перебор это – две брутальные бабы в семье, – сказала Трифонова Асе. – Мне романтику трудно с такой представить. Мне хочется заботиться об избраннице. А с такой что делать? Наперегонки к тяжёлому чемодану бежать или к молотку, чтобы вперёд неё картину повесить? Это не любовь, а дружба, взаимовыручка, получается. У меня и мамы обе разные. И я так же хочу. А вот Марта выбрала из нас двоих Ренату. И вот однажды…

      …Однажды весной, когда у кадеток закончились экзамены, Марта загрустила. Печальная она бродила по лицейскому парку среди жёлтых нарциссов и фиолетовых крокусов. Виола заметила тоску подруги детства, не выдержала и подошла к ней. Она всё понимала. Но что могла сказать ей в утешение? Ничего. Ибо нет таких слов, способных унять боль скорбящего, безответно любящего девичьего сердца. И тогда Виола пообещала Марте, что никогда не встанет между ней и Ренатой. Рената узнала об этом и очень обиделась. Тогда она и написала эти стихи. И попыталась с собой покончить – иголкой поцарапала запястье.

      – А ты её любила? – спросила Асфодель, почему-то тронутая этой историей о неразделённой любви, произошедшей совсем в другом мире.

      И та лишь неуверенно кивнула. И сказала:

      – Ладно. Я пошла. А то она нас хватится. Фонарь тебе оставлю. Ты его забери.

      Ася кивнула, открыла записную книжку и украдкой сфотографировала стихи. А потом, посидев ещё чуть-чуть для вида, тоже ушла с балкона. В гостиной её дожидалась Рената. Она показала ей её комнату – очень красивую! – при которой была и ванная.

      – Здесь при каждой спальне – санузел.

      – Ничего себе! – Асфодель огляделась. – Какая же красотища-то! У нас в трущобах санузел у некоторых при каждом доме! А тут – у каждого личный!

      – Это как так? – удивилась Рената.

      – Туалет и душ общий для всех жильцов. Вода всегда едва тёплая. У Алины с Ирой ванные есть. Но у них ведь мужья, и мужья оборудовали. А мне Андрей сделал. Но ты не подумай, что всё быдло нищее. На стыке с Коммуной и городом есть хороший микрорайон. Там живут богатые парии, как мы их зовём иносказательно. Нормальные люди не берутся за грязную работу, зато быдло – с удовольствием. Поэтому у некоторых всегда имеется заработок. И некоторые загибают высокие цены за свои услуги. У нас тут есть семья потомственных ассенизаторов. Их зовут «магнатами», сама понимаешь, с каким эпитетом. Они – самое натуральное быдло, как и я. И, как и у меня, у них не фамилия, а порядковый номер. Просто я белоручка, никогда в отхожую яму не залезла бы, а они залезают и дерут огромные деньги за это.

      Рената