Отель для страждущих католиков. Орешниковая Соня

сейчас я понял, как мне тебя не хватало эти пять лет, и… Нет, хватит. Просто спасибо.

      Он порывисто обнял меня, крепко прижал к себе, и уткнулся носом в мои волосы. Я слышала стук его сердца. Я ужасно хотела плакать. Он почувствовал, как подергиваются мои плечи, и начал гладить меня по плечам и забормотал тихо, в волосы:

      – Ну-ну, все хорошо, все хорошо, девочка моя… девочка моя…

      И вот тут я расплакалась… Марсель снова стал мне родным, нужным, необходимым, воздухом, которого мне не хватало, но как он так мог… как он так может… Хотелось попросить его забрать меня отсюда, из этого дома-ресторана-отеля, от Виктора, от всей моей жизни, но… но я понимала, что это – лишь порыв… иначе бы Марсель не бросал меня… или бы искал меня…. И не делал вид, что все в прошлом, которое его теперь мало чем интересует…

      Мало по малу, я успокоилась. Немного повсхлипывала, уткнувшись в плечо Марселя… Он теперь не пах своей любимой туалетной водой, но мне нравился его запах и без этой его воды. Я знала его запах. Я любила его запах. Он был родным… Но Марсель уже не утыкался носом в мои волосы. Он просто утешал меня от слез. И я поняла, – он снова стал тем Марселем, чужим мне. Я перестала всхлипывать, быстро вытерла слезы, отстранилась от него и глухо спросила:

      – Ты не расскажешь, что с тобой случилось? Почему все это? Зачем?

      – Нет. Не расскажу. Не буду. Не хочу. Оставим прошлое в прошлом. Теперь я – католический священник. Нравится тебе это или нет. Веришь ты в это или нет.

      – И не важно, веришь ли ты в это сам?

      – Ох, Лиза… Этот твой язык…

      О, да. Этот мой язык чего только не творил с Марселем. И физически, и морально. Я умела задевать за живое. Во всех смыслах. Поэтому все так и получилось… Но это означает, что сан Марселя – не его выбор. Иначе бы он не вспомнил про мой язык. И не обнял бы меня. И не дышал мне в волосы, как он любил это делать. Теперь я переполнилась надежды, что сумею расколдовать Марселя. А если не получится… Я попрошу его заколдовать меня… Наверное… Но сейчас главное – по пунктам. Не сиропиться. Не растекаться лужей. Собраться. Я смогу. Потому что хочу. Хочу. Хочу. Безумно хочу. Как же я раньше-то жила… Выживала. Рестораном. Домом. Отелем.

      – Что ж. – Я встряхнулась, как собака после воды. – Код замка я тебе скажу. Теперь – в подвальные помещения. Код я тоже сообщу тебе. Там я тебе выделю мастерскую. Будешь писать иконы. 18 сюжетов на библейские темы. По порядку. Значимые. Те, что без насилия. Даже во имя чего-то, хоть я никогда и не пойму, во имя чего и кого. Я же атеистка от пяток до корней волос. Никакого Авраама, который готов убить сына своего во имя бога. Или бога, который готов убить сына Авраама во имя себя. Договорились?

      Марсель не сдержался и хихикнул. Отлично. Я иду по верному пути. Марсель так и остался Марселем, наглецом и даже богохульником, и никакая ряса или риза или как там ее, не спасут его от мира. И от меня. Это огромный шаг. Ему стало смешно. Он понял меня. Он сам так считает. Как и всегда.

      – В подвальных помещениях со временем можно будет устроить швейную мастерскую, – сказал Марсель, когда мы пришли.

      – Да.