Три опалённых грозою года. Ирина Вадимовна Шумилова

мой друг, взгляни на гор вершины

      Заря ущелья красит цветом алым

      Там грозные рождаются лавины

      И гордые ветра берут начало…

      Ледяной кинжал опустился, и монстр, терроризировавший всю деревню, вмиг перестал выглядеть страшным. Теперь это была обычная девушка с очень бледным, усталым лицом, худенькая и дёрганная, странно уязвимая. Она слушала певца завороженно:

      Смерти не жди от бурлящей реки —

      Волей твоей усмиряются воды;

      Забудь про века беспросветной тоски

      Ведь впереди будет только свобода…

      Тихонько цзынькнул лёд, и клинок выпал на деревянный пол из рук, ослабевших от глубокого чувства. Певец посмотрел в глаза Снежной Девы – живые, человеческие глаза – и понял, что околдован. Но понял, что это взаимно. Девушка тонет в его глазах точно также, как он тонет в её холодных глубоких очах. Поэтому продолжал:

      Дай руку мне – пойдём навстречу солнцу

      Пойдём навстречу ласковой заре

      И если в тебе что-то отзовётся —

      Дай руку мне, дай руку мне…

      – Дай руку мне, – улыбнувшись, повторил Арахель, и последние аккорды затихли на лютне.

      И в этот момент Микола ударил. Ударил девушку-монстра в живот, сбил с ног, и остальные мужики тотчас бросились на неё. Меся кулаками, грязно ругаясь. Арахель вздохнул и потянулся за луком, который всегда носил за плечами, да вот только его помощь Маре не понадобилась.

      Торжествующие крики и брань превратились в вопли боли, и один за другим селяне повалились, пронзённые ледяными клинками. Из горы покалеченных тел медленно восстала Снежная Дева, бледная, прекрасная в своём разлетающемся голубом одеянии.

      – Я не хотела нарушать наш уговор, – хрипло сказала она.

      – Это не твоя вина, – понимающе кивнул Арахель.

      – Свидимся ещё, – махнула рукой девушка и выскользнула из кабака. Арахель остался один, в окружении растерзанных, покалеченных и шокированных людей.

      Медленно он убрал лук и, накинув капюшон на плечи, поспешил к выходу. Уже у порога его поймал за плечо тот самый селянин, который рассказывал ему о девушке.

      – Куда ты пойдёшь на ночь глядя, певец? – спросил мужик. Губы его слегка дрожали от пережитого страха, но он даже не был ранен – видимо, благоразумно предпочёл не лезть в драку. – Пойдём ко мне, переночуем…

      Арахель кивнул благодарно и устало. Отдых бы ему не помешал.

      В бедной чёрной избе мужика толкались и кричали дети мал мала меньше, не шумела только одна четырёхлетняя девочка: она с невероятно серьёзным видом качала в люльке младенца. Хозяйка и свекровь пряли при неярком свете лучины. Хозяин провёл гостя в горницу и махнул на лавку:

      – Тут спать будешь. Прости, не для эльфов спальное место, но на полатях спят мальцы мои…

      – Всё хорошо, – улыбнулся Арахель, – я привычный. Чай не первый год странствую.

      Он прилёг, и, глядя в потолок, спросил у хозяина:

      – Что