Кровь пьют руками. Генри Лайон Олди

плохо. Считай, испортила себе субботний вечер. Неделю назад тоже работала допоздна, пришлось заниматься алкашом-Молитвиным, свидетелей опрашивать; и вот снова субботний вечер, настроение – самое паскудное…

      Я включила компьютер, но почты не было. С Голицыными явно вышла неувязка. Я представила себе, как Пятый рычит на перепуганных клерков, как лично берет энциклопедию на букву Г, и почувствовала себя немного легче. Совсем немного.

      Впрочем, рецепт хорошего настроения я знала: горячая ванна, две рюмки коньяка – и пластом на кровать. Закрыть глаза, руки вдоль тела. Полчаса – и все пройдет. То есть проходит.

      Иногда.

      Я расстегнула мундир, вспомнила об обязательной свечке Николе Мокрому (дабы вода была теплее), с тоской поглядела на уже привычные разводы на потолке…

      Звонок – громкий, протяжный.

      В дверь.

6

      Первая мысль, естественно, самая скверная. Стрикулист и его начальники оказались чересчур обидчивыми, доллары уже лежат в почтовом ящике, Никанор Семенович подмахнул ордер…

      Стоп!

      Я застегнула мундир. Прошла в комнату, открыла ящик стола, где притаился браунинг. Взять? Нет, сначала спросим.

      К двери пришлось подходить так же, как днем раньше к жилищу алкаша Залесского – по стеночке. Вдруг эти идиоты решили разыграть сопротивление при аресте? Кто знает, может, у них свой боженька имеется – который Первач-псов отводит?

      – Кто?

      Если телеграмма или газовый надзор – тогда по схеме. Тоже стандартная процедура, но на свой лад. Пятерых положу – не меньше.

      – Это я, Ирина! В-волков. Если вы заняты…

      О Господи!

      Почему-то в первый миг я испугалась. Даже больше, чем если бы стали ломиться в дверь. Но затем испуг сгинул, и я поняла: никаких лекарств от плохого настроения уже не требуется. Игорь! Как хорошо!

      – Я не занята! Сейчас!

      В руке Маг по имени Истр держал букет лиловых хризантем, в другой – большой пакет, за спиной – гитара в знакомом зеленом чехле.

      – В-вам!

      Не выдержала – ткнулась лицом в цветы. Боже мой, как хорошо!

      – Спасибо, Игорь! Но так нельзя, вы меня совсем избаловали… Проходите, проходите!

      И только тогда, когда он переступил порог, я сообразила. То есть я ничего не сообразила, просто поймала его взгляд.

      Форма!

      Ты же в форме, дура! В синей прокурорской форме, с погонами, с Фемидой в петлицах. Еще бы браунинг взяла! В зубы.

      Прокол. Провал. Все!

      – Вас форма удивляет?

      Удивляет? Сэр, а не странно ли вам, что этот джентльмен зачем-то встал на табурет и намыливает петлю? Ничуть, сэр, я тоже чистоплотен!

      – П-почему удивляет? – Игорь вновь улыбается, и у меня отпускает сердце. – Где вы работаете, я, т-так сказать, в курсе… а форма вам, между прочим, очень идет. Как сказал бы один отрицательный исторический п-персонаж, чегтовски! Или даже архичегтовски!

      Заступница-Троеручица, ну конечно! Не полные же идиоты те, кто его готовил! Пятый, конечно, идиот, но есть еще Девятый…

      – Я вам, Ирина,