Се ля Ви!. Соро Кет

по большей части из заколоченных однажды домов, чьи ставни успели покрыться мхом и потрескаться, скорежившись от непогоды.

      Церковный дом был пустым и гулким. Казалось, насквозь пропал одиночеством, гулкой пугающей меня пустотой. Ральф, поставивший на стол поднос с кофе, выглядел постаревшим на сотни лет. Он похудел и осунулся, но самыми жуткими были его глаза.

      Он двигался медленно, как дряхлый старик и не выдержав, я спросила:

      – Ральф, ты в порядке?

      – Нет, не в порядке. Я понимаю, что очень легко отделался, но это место убивает меня… Ты задержишься?

      – Нет… Неважно. Нас с тобой пригласили на Рождество.

      – Я не могу самовольно оставить приход.

      – Можешь! – не в силах и дальше сдерживаться, я достала из сумки конверт и вручила Ральфу. – Отец фон Штрассенберг, вас ждет Гамбург.

      Негромко звякнули чашки, радостно вскрикнув, Ральф бросил подхватил меня и трижды крутанулся на месте. Я напряглась: от него даже пахло этим проклятым домом. Пытаясь сквозь толщу чужих неприятных запахов, отыскать знакомый – его, я сама едва не расплакалась. Ральф всегда был такой ухоженный, такой холеный.

      Теперь это был не Ральф.

      – Ох, Цуки! – он прильнул ко мне и как в детстве зарылся лицом мне в волосы. – Всякий раз, когда я стою на краю, появляешься ты и вытаскиваешь меня из дерьма.

      Я отодвинулась; не в силах обнимать его… такого чужого. Достала из кармана салфетку и молча промокнула глаза.

      Его лицо скривилось. Ральф резко вскинул руку и ткнулся носом в рукав.

      – Господи, – сказал он, смутившись. – Как от меня воняет… как домом престарелых.

      Какое-то время он колебался, потом сказал:

      – Я только душ приму, хорошо?

      …Мы молча лежали, разглядывая плохо выбеленную спальню. Такую унылую, что хотелось плакать, неизвестно из-за чего.

      Пока Ральф был в душе, я сменила посеревшие простыни и пододеяльник. Я как раз поправляла наволочки, когда он налетел сзади, даже толком не вытершись после душа и сразу же завалил меня на матрас.

      И вот мы лежали на истерзанных простынях и рассматривали спальню.

      – Спорим, ты никогда еще не жила в таком вот убожестве? – брякнул Ральф.

      – Спорим, ты тоже? – спросила я, вспомнив их маленький уютный домишко. – Нас не застукает твоя экономка?

      – Здесь никого кроме нас… и призраков.

      В комнате что-то треснуло; испугавшись, я резко прижалась к Ральфу. Он рассмеялся, но я почувствовала, что и сам он вздрогнул от неожиданности. Дом не просто вызывал страх, он высасывал мою жизнь. Холодный и гулкий, он ждал добычу, как пустой гроб.

      – Прежний священник умер в этой кровати… – шепнул Ральф.

      – Ты врешь!

      – Нет, не вру.

      Я охнула, оттолкнувшись спиной, как змея, но Ральф только рассмеялся и крепко-крепко прижал к себе.

      – Я не вру, я шучу… Но если честно, в этом доме чертовски не по себе. Дел тут у священника никаких. По большей части я сижу здесь и гадаю, что делать дальше. Клининг вызвать, к примеру,