Прогулки с лектором. Дмитрий Кожушко

каменный кругляш, замешкался, хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел. Причем вид у него был недовольный и я некоторое время после его ухода пытался понять причину этой резкой перемены настроения.

      Да вот еще, с этими ночными визитами я совсем забыл, что отвешивая накануне комплименты его винограду и напрашиваясь на это не сомневаюсь и вправду замечательное вино, таил ведь против доверчивого Стефана некую хитрость. Истинной целью было, пользуясь случаем, посидеть с ним за стаканчиком и деликатно с помощью намеков пораспросить его о предмете, который до сегодняшней ночи не давал мне покоя. А именно, что это за странности происходят со мной в селении этом и в окрестностях его и замечают ли их другие жители, либо только я в единственном числе удостоился чести испытать все эти смущающие мое здравомыслие метаморфозы. Но произошедшее ночью внесло смуту в мои планы. Достаточно мерзкое состояние подвешенности на крючке. Из разных мерзких состояний ближе всего к этому, наверное, если бы вдруг обнаружилась у меня неизлечимая болезнь и жить бы мне осталось считанные дни, то состояние мое тогда было бы похоже на теперешнее. Но ничего, все поправимо, бутылка вина полна, стоит себе в уголке и ждет своего часа. А Стефан как всегда занят по хозяйству в соседнем дворе и непременно обрадуется возможности посидеть и поговорить со мной о всякой всячине. Пометив для себя это как план действий на вечер и продолжая совершать свои обычные повседневные дела, я не мог избавиться от ощущения некоего изменения, произошедшего в окружающем меня мире. Неуловимого и явившегося результатом ночного происшествия. Случай этот внес еле заметное, но уже не возможное никак отменить возмущение, мизерную, но отравленную инъекцию и оно – это пространство – от этого потускнело и обесцветилось. Как будто осеклось, обманулось в своих ожиданиях и притихло, смотрит настороженно и ожидает, что будет дальше. Мне хочется проверить, осталось ли все, как и прежде, но я боюсь вдруг обнаружить пустоту. Хоть и косвенной, но причиной всех этих произошедших изменений, как ни крути, являюсь я сам. Именно я привел их в этот мир. И все таки, позже я осмелился поупражняться на унылом и раздраженном ветре. После первой моей осторожной просьбы ничего не произошло, ветер сделал вид, что не расслышал. Подождав немного и мысленно уже почти распрощавшись со своим чудом, я отчаянно – будь что будет – повторил ее и ветер как настырный вол, воображающий, что знает как и куда идти гораздо лучше своего погонщика, но соглашается с его настойчивым понуканием всего лишь потому, что это не слишком идет вразрез с собственным его желанием, ну вот так и ветер нехотя, но выполнил то, что я хотел. Я был благодарен ему за это.