Три метра над небом (сборник). Николай Беспалов

а стоит крепко.

      Лес, что за избой, простирается на несколько сот километров: уйдешь в него – и пропадешь. Так и ушел старик неделю назад. До сих пор его нет.

      – Ты не думай, я не такая. Это они все полоумные. Я образованная.

      – Бредень надо наладить. Рыбы прорва. Ухи хочу.

      За избой грохнуло.

      – Опять Севка балует. Жопу ему надеру.

      – Дитя. Чего с него взять-то. Я рожала, мне и жопу ему драть.

      – Родила кобыла жеребца, а ён на одну ногу хромает. Оно конечно, если так. А если иначе, то что?

      – Все вы уроды. Кто хром, кто косоглаз. А на уме одно. Блядки.

      – Чья бы корова.

      Опять грохнуло.

      – Оторвет ему бошку-то.

      – Язык без костей. Не зря тебя председатель в президиум сажает. Знай, болтай. Сходил бы, поглядел, чего он там грохает.

      – А ну его. Хотелка выросла, а ума нет.

      Мычание коровы тоскливо и протяжно. Тяжело бедной с полным выменем стоять у жердины.

      Баба ушла. В горнице тихо. Сверчок начнет свои рулады ночью.

      Тикают ходики. От печи прет духовитый аромат: там томится горшок с мясом. Забили бычка хозяева.

      Кто бьет скотину средь лета? Полоумные они. Не далее как вчера он пошел в поле. Косить якобы. А пришел в поле – как сел под кустом, так и просидел до полудня. В полдень кто же траву косит. Он и ушел, так травы и не накосив.

      – Если все так, то ещё ничего. А то все, кто как. Как черт им на душу положит. Бога позабыли.

      – То-то ты, баба, часто молишься, я погляжу. Мясо спрело уже, а ей хоть кол чеши.

      – Оно так, может быть, но все же. Молока много. Куда девать-то?

      В избу вбежал мальчишка лет пятнадцати.

      – Жрать хочу.

      – Это что же такое?! Родители горбатятся на полях и на ферме, а ён целыми днями по лесу шлындрает и хотя бы ягодку в дом.

      – Оно конечно, но дитя жо. Ему гулять хочется.

      – Баба она и есть баба. Я в пятнадцать лет уже пахал.

      – На дядю ты пахал. Мой батя в лес ушел, а ты пахал тута.

      – Жрать хочу.

      – Жри.

      Взрослые ушли из избы. И мы уйдем вслед за ними. Нам воспитание не позволяет смотреть в рот парня, жующего мясо безвременно убитого бычка.

      – Оно, конечно, бычка-то нет, но и Машке жевать надо. Где сено? Сено у нас в голове. Оно, конечно, молодой была и глупой. Кто за такого пойдет кроме дуры.

      – Вёдро. Рыба так и прет. Пойду на речку. Ушицы хочется. Полбу жрать надоело.

      Река недалече и тропка к ней пряменькая, вся в лопухах и крапиве. По бокам кусты малины, но она отошла. Собралась было давеча баба по малину пойти, но по пути встретила товарку – и куда там ягода. У них, то есть у баб, как? А как на собрании – лишь бы языком болтать. Благо он без костей. Без малины осталась баба. А ей что? Ей это по фигу. Малец вырос, носом не хлюпает. А сама, если сопли зимой, то в баню.

      – Оно-то конечно. Если свой дом, что казенный, можно и на реку пойтить. Рыба так его и ждет. Рыба тоже дура. А корова пускай от голода подыхает.

      – Нет сладу с тобой. Как была пилой, так и есть пила.

      – Тебя перепилишь, как же. Об тебя все зубья сломаешь. Зеркало разбилось,