У реки Смородины. Сергей Панарин

и голубыми глазами. Егор счел ее красивой, а Иван симпатичной. Женщина сразу отметила чернявого и статного Старшого. Улыбнулась.

      – Доброй дороги, славные путники, – сказала она мелодично. – Мимо идете или нарочно к нам?

      – Мимо. Вот, ищем, где бы отдохнуть, – невесело ответил Иван.

      – А у меня переночевать не хотите?

      Дембеля очумели: женщина говорила по делу, без заскоков, и предложила именно то, что требовалось.

      – Спасибо, уважаемая, – просиял Старшой, а Егор на радостях проявил необыкновенный такт:

      – Мы тебя не стесним?

      – Что вы! Я одна живу.

      – Такая красивая и одна? – искренне удивился Емельянов-младший.

      Щеки женщины залил умеренный румянец. Комплименты и бабе Яге приятны, а уж нормальному человеку…

      – Я, добрые люди, травница. Ведаю, как целебные настои сделать да мази замешать.

      Иван сначала напрягся, а затем успокоился. Ему припомнилась передача на центральном телевидении. Там целительниц было – хоть женский батальон сколачивай. И каждая норовила тысячелистником СПИД лечить, чакры шомполом чистить, мочой молодость возвращать. Невинное коллективное помешательство. Главное – их услугами не пользоваться.

      Но эта дамочка не производила впечатления фанатки уринотерапии. Она действительно знала травы и говорила об этом спокойно, как если бы утверждала, что умеет ходить. В ветхой избе висели многочисленные пучки трав. Они источали непередаваемый умиротворяющий аромат. Хотелось блаженно потянуться и уснуть. Иван встряхнулся:

      – А ты чарами сна не владеешь?

      – Нет, богатырь, не годна я на такую волшбу. Да и на что мне? Вон, травки заварю, будешь спать как убитый.

      – Спасибо, не надо.

      Ведунья накормила гостей постной кашей, приготовила приятный напиток наподобие чая. Братья посовещались и решили, что нельзя оставлять гостеприимство не отблагодаренным. Они подновили почти упавший забор, починили домашнюю утварь, залатали щели в двери. Иногда совесть одерживает верх над природной ленью.

      – Я вот чего не пойму, – сказал Иван за ужином. – Ну, травница. А одна-то почему?

      Женщина вздохнула:

      – Да боятся мужики меня. Будто в других деревнях иначе к знахаркам относятся. Боятся, но обращаются. Хворей-то много. Знать, судьба у нас, лекарок, такая. Вот я, хоть и слаба на настоящее высокое колдовство, но чую над вами недобрый пригляд. И не порча, и не сглаз, ан все равно ничего доброго печать сия не сулит.

      «Понеслось, – с грустью подумал Старшой. – Сейчас примется амулеты втюхивать и платные сеансы магии устраивать».

      Сержант ошибся, травница что-то долго прикидывала, потом покачала головой:

      – Я не справлюсь. Вам было бы потребно наведаться к тянитолкаевской гадалке. Бабка Скипидарья от всего помогает. Сама не сладит, так пошлет к правильному ведуну.

      Дембеля вызнали у хозяйки дорогу в загадочный Тянитолкаев. Егор спросил имя травницы, но та отказалась его назвать, даже слегка обиделась. Потом объяснила, что знахаркам открываться людям не следует.

      – А