У реки Смородины. Сергей Панарин

согласилась, поразмыслив, ведунья. – Есть еще путь. Вы его сами найдете. А он вас. В таковом завершении моя вам крепкая обнадежа.

      Что-то было не так, но близнецы заглянули в глубоко мудрые глаза гадалки и согласно закивали.

      – Вот как бы и все на сегодня, – щелкнула пальчиками бабулька. – Труд платежом богат.

      – Сколько? – насторожился Старшой.

      – Дай, мил человек, сколь не жалко… – лукаво прищурилась гадалка.

      – Ох, бабушка, я человек бережливый. Мне жалко по определению, – вздохнул Иван, залезая в карман.

      Кривые грязные монеты легли на гадальный стол.

      – Ну, ступайте, ступайте, – приговаривала старушка, провожая дембелей к выходу. – А ежель что, знаете дорожку-то. Я, соколики мои, птичка милосердная, послушная горю народному.

      Иван да Егор вышли, а она закрыла дверь, помолчала и тихо запела: «Без бабок жить нельзя на свете, нет! Бабки дают нам газ, тепло и свет…» – и зашаркала в глубь избы.

      Близнецы, покинувшие мрак гадалкиного дома, щурились на яркий дневной свет и синхронно чесали в затылках. Ивану категорически не нравилась манера бабки изъясняться современным языком. «Откуда здесь такие словечки?» – недоумевал Старшой. Егор просто чувствовал что-то неправильное в поведении ведуньи, но связно выразить свои подозрения не мог.

      Шарап выжидающе смотрел на Емельяновых и придерживал рукой разорванную Горынычем штанину.

      – Похоже, мы не договорили, – изрек Иван, поворачиваясь к двери. – Действуй, Егор!

      В таких делах ефрейтору Емеле объяснений не требовалось. Он вышиб нехлипкую дверь плечом, потом одолел следующую, покрепче. Старушка стояла посреди комнаты для гаданий, растерянно глядя на вернувшихся дембелей. Здоровяк подскочил к бабке и одной рукой схватил ее за шею, другой прикрыл рот, чтобы она не сказанула какого гадкого заклятия.

      – Так, гражданочка, ты нам глаз не отводи и зубов не заговаривай! – начал Старшой. – Ты из нашего мира? Из России? Отвечай!

      – М-м-м, мы-ы-ы! М-м-м! – ответила гадалка.

      – Егор, ты рот-то ей открой, – хмыкнул Иван.

      – А если она наколдует? – уперся здоровяк.

      – Наколдуешь? – спросил Старшой у пленницы.

      Бабка замотала головой, мол, нет. Ее пунцовое лицо не врало.

      Егор осторожно отнял ладонь от гадалкиного рта.

      – Воздуха! – просипела ворожея.

      Младший Емельянов ослабил хватку, позволив воздуху циркулировать по тонкому морщинистому горлу.

      – Рассея… – протянула отдышавшаяся гадалка. – Да, давно я не слышала этого названия. Нет, соколики, я не из Рассеи. Ее моя прабабка застала. Ныне совсем другие времена и названия.

      – Так это что, будущее, что ли? – вымолвил Иван и сел на лавку.

      «Не может быть, что этот бредовый мир – наше будущее! – подумал он. – Три поколения и – приехали. Ворон, ясен перец, робот. Покойник – это мутант, жертва генетического эксперимента. Такое кино было с Милой Йовович».

      Наконец, парень смог коряво сформулировать