У реки Смородины. Сергей Панарин

не начиналось, потому что бояле собирались убийственно медленно. Наконец скопилось число думцев, нареченное хворумом. По традиции, хворум – предельное число хворых, без которых вполне можно обойтись при голосовании. Считалось, что нет иных причин отсутствия на заседании кроме болезни.

      Итак, хворум собрался, и работа думы закипела.

      – Народ бает, дескать, боялин Станислав тайно принимает у себя немчурийских послов, – громко заявил Полкан.

      Гул мгновенно стих. Все бояле знали пересуды о паре загадочных молодцев.

      – А я наслышан, что двое иностранных злоумышленников ночевали у тебя, Люлякин-Бабский, – звонким тенором ответил Драндулецкий.

      Он намеренно опустил звание, и все это отметили.

      – А с какого переляку, Стасик, ты решил, что они умышляют зло? – прогремел Полкан. Его грузная фигура высилась над рядами сидящих думцев.

      Долговязый предводитель слонов тоже поднялся на ноги, простер тонкую аристократическую руку над собранием:

      – Известно ли вам, братия, что двое подсылов собирались покуситься на князя Световара?

      Люди зароптали. Станислав продолжил:

      – К нам пожаловали отнюдь не саквояжи, а настоящие воины. Я лично предпринял проверку. При первых же признаках разлада они избили моего человека. Во время беседы со мной злоумышленники старались вызнать, где наша дружина. Учитывая их опасность, пришлось принять меры.

      – А если ты ошибаешься и они все же послы? – продолжил настаивать Люлякин-Бабский.

      – Окстись, Полкан, – отмахнулся Драндулецкий, – ни для кого не секрет, что ты метишь на княжество.

      Бояле загалдели. Получалось, главный осел княжества заодно с подсылами!

      – Напраслину возводишь, кощей престарелый! – взревел Полкан. – Кабы оне лазутчиками были, стали бы в открытую по Тянитолкаеву хаживать? Нешто немчурийцы глупее нас?

      – Вообще-то глупее, – зароптали ослы, знаменитые нелюбовью к закатным странам.

      – Не глупее! – подтвердили слоны.

      – Так или иначе, я пленил их. Приедет князь, он нас рассудит, – сказал Станислав и сел. Он чувствовал, что из-за волнения у него скосились глаза, и предпочел спрятать лицо.

      Люлякин-Бабский не унимался, тряся перстом в сторону соперника:

      – Зрите, соратники, подлейшего из нас! А ежель гости и вправду послы, а? Ну и ну, братья слоны, не ожидали мы от вас такой каверзы. Хотите углубить ссору с Немчурией? Валяйте! – Полкан сделал паузу. – Хотя нет! Я требую срочно вернуть мне гостей. Станислав перехватил их, когда они шли ко мне домой.

      Обвиненный боялин не выдержал, вспылил по-настоящему:

      – Они воспользовались моим приглашением! Пошли по своей воле. Видать, у тебя было не вольготно.

      – А чего это ты глаза к переносице собрал? Брешешь опять? – привязался к недугу Драндулецкого Полкан.

      – Сколько раз просил! – взвыл Станислав.

      Началась длительная боялская склока, которую сами думцы называли на