У реки Смородины. Сергей Панарин

колокольчика.

      На пороге топтался Шарапка. С красным ухом, зато счастливый.

      – Бабушка гадалка, меня в дом боялина взяли! Конюху помогать, – похвастался он, зайдя в прихожую.

      – Рада за тебя, – улыбнулась ворожея. – Все сказал, как я велела?

      – Все, бабушка!

      – Ну-тка, передай весь разговор с Драндулецким, – велела Скипидарья, усадив гостя за стол.

      Малец добросовестно воспроизвел беседу, снабдив ее красочными подробностями. Бабка подалась вперед:

      – Шарап, сейчас я задам тебе очень важный вопрос и прошу тебя, будь честным. Когда ты рассказывал про змееборца, ты назвал имечко? Ты дал боялину понять, кто именно умелец воевать с драконами?

      Щеки паренька загорелись, глаза округлились, он вжал вихрастую голову в худые плечи:

      – Не казни, бабушка, забыл! А ведь ты дважды повторила про Ивана-то!

      Шарапка разревелся. Он считал себя самым ничтожным из глупцов. Так подвести добрую ворожею!

      Скипидарья гладила мальчишку по голове и ругала себя последними словами.

      Вот и вмешалась, старая мотыга. Змия будет воевать не удачливый красавчик, а несчастный увалень.

      Глава шестая

      В коей один брат идет воевать с драконом, а второй сидит в темнице, но тоже не скучает

      В каждом положении отыщется что-нибудь утешительное, если хорошо поискать.

Д. Дефо

      Боялин Люлякин-Бабский не любил проигрывать. После несостоявшегося заседания он сидел дома и хандрил. Была у него такая особенность: если что-то не задалось, он впадал в болезненно возбужденное состояние до тех пор, пока не отыскивал приемлемое решение проблемы.

      Как ни крути, а Станислав Драндулецкий утер ему нос. Это злило. Наглая выходка соперника требовала соразмерного ответа. Полкан бродил по комнатам, размышлял и учинял небольшой погром. Не так стоит стул? Уронить его. Замечена пыль на комоде? Натыкать слугу носом. Завял цветок? Перевернуть горшок, рассыпать землю по коврам. Боялин раскидал по кухне кастрюли (не так стояли), выпотрошил три сундука (слишком много ненужного барахла) и выпорол служку (неопрятно одет). На языке Люлякина-Бабского эти мероприятия назывались наведением порядка.

      Полкан не буянил. Все происходило по-деловому. В такие минуты жена предпочитала от него прятаться. Честно говоря, она вообще старалась лишний раз не показываться на глаза мужу. Его это устраивало.

      Наведя порядок, Люлякин-Бабский выпил полкружки вина и почувствовал себя успокоившимся.

      Развалившись в кресле, за огромные деньги купленном у иностранного купца, боялин принялся скрести рыжий затылок, стимулируя работу интеллекта. На полном лице появлялись то улыбка, то гримаса ненависти, то выражение спокойной уверенности.

      Хлопнув себя по круглому пузу, Полкан произнес:

      – Так. А ведь на терем Драндулецкого совершат нападение. Ох, совершат… Он же, поганец, к войне ведет. А мы послов вытащим, отмоем, извинимся, одарим, заболтаем… Гоже ли немчурийское нашествие допустить? А ну как натравит на нас кайзер латунское