У реки Смородины. Сергей Панарин

вами откровенно, без всякой саквояжии.

      – Это мы запросто, – сказал Старшой.

      – Оно и к лучшему. Я знаю, кто вы.

      – Ну и что? – Ответ Ивана прозвучал настолько спокойно и нагло, что мигом вспотевший Драндулецкий подумал: «Боги мои, я сунул голову в дупло с пчелами. Передо мной хладнокровные убийцы».

      Боялин проглотил комок, застрявший в горле, и произнес:

      – Я восхищен вашей прямотой.

      – Спасибо, конечно. Нам с братом тоже приятно, – проявил такт Иван.

      – Так вы принадлежите одному ордену?

      – В смысле?

      – Ты же сказал, что вы братья…

      – Ну да. Родные. Единоутробные, – пояснил Старшой.

      – Вот даже как! Любопытно, любопытно. – Станислав решил сменить тему. – И как вам наше княжество?

      Иван ответил за обоих:

      – В целом здесь очень неплохо. Странный город, этот ваш Тянитолкаев. Все напополам. По-моему, не самый удачный вариант.

      – А вам не приходило в голову, что сие есть прекраснейшая картинка ко всей Эрэфии?

      – Эрэфии?! – не смолчал Егор.

      – Именно, – кивнул Драндулецкий. – Наша страна расположена на границе Заката и Восхода. Здесь встречаются два способа существования, две мудрости, две половинки, дающее одно целое!

      У Ивана на этот счет было противоположное мнение, но он не стал возражать. Внимание дембелей отвлек прокатившийся по гостиной мяч с глазками.

      – Это кто? – выдохнул Старшой.

      – Колобок. – Станислав усмехнулся. – Живой каравай. Я бы добавил «умный», только он сам делает все, чтобы доказать обратное. Эй, а ну живо сюда!

      – Здравствуйте, – буркнул колобок, выкатившись на середину залы.

      – Гы, говорящий, – протянул ефрейтор, впадая в детство. – Колобок-колобок, я тебя съем!

      Хлебец внимательно посмотрел на Емельянова-младшего. Потом сказал:

      – Не ешь меня, добрый молодец, я тебе пригожусь.

      – Я вижу, вы поладите, – подытожил боялин. – А сейчас приглашаю вас на игру.

      Он поднял колобка и повел гостей в нелюбимую комнату каравая.

      Близнецы сразу распознали, что за развлечение приготовил хозяин.

      – Боулинг! Откуда он здесь? – озадачился Егор.

      – Обижаете, – оскорбился Драндулецкий. – Мы ж все-таки не столь отсталый народ, сколь привыкли думать наши соседи.

      Он решил продемонстрировать, что тянитолкаевские боулеры не лыком шиты, и метнул колобка в кувшинчики. Каравай заойкал, подскакивая на дорожке. Сбил все восемь целей.

      Станислав гордо посмотрел на визитеров. Те не выразили восторгов. Ефрейтор сказал вовсе неожиданное:

      – А нас мамка учила, что хлебом играть грешно.

      – Вот как? – смутился боялин. – Тогда оставим эту затею. Лучше отужинаем.

      Никто не заметил, что в глазах колобка, услышавшего слова Егора, возникли маленькие слезки.

      Усадив послов за стол, Драндулецкий отлучился на кухню, дескать, лично проверить, все ли готово. В действительности же сразу за дверью Станислав пробежался глазами по бумаге, написанной