Мемуары маркизы де Ла Тур дю Пен. Генриетта-Люси де Ла Тур дю Пен Гуверне

чтобы лошади для нас были готовы. На ночлег мы останавливались лишь ненадолго. Выехав в 4 часа утра, останавливались только на обед. Почтовая карета и первый курьер опережали нас на час, благодаря чему мы находили стол накрытым, огонь разожженным и несколько хороших блюд приготовленными или подправленными нашим поваром. Он вез из Парижа в своем экипаже бутылки с готовыми соусами и подливами – все, что надо было, чтобы исправить скверные трактирные обеды. Почтовая карета и первый курьер снова пускались в путь при нашем прибытии, и мы, когда останавливались на ночлег, находили все приготовления уже оконченными, как и утром.

      В пути бабка брала меня к себе в комнату, что мне очень не нравилось, поскольку она забирала себе лучшую постель, еще и улучшенную за счет половины моей. Она занимала все место у огня, а ее многочисленные туалетные принадлежности совсем не оставляли мне места. Она меня ругала по малейшему поводу и не позволяла мне идти спать сразу по прибытии, хотя я почти каждый день была без сил от усталости, поскольку она не давала мне ни поспать в экипаже, ни даже опереться на подушки. Однажды – кажется, это было в 1785 году – я так сильно заболела в Ниме, что ей там пришлось остаться со мной на два дня. У меня уже не было сил доехать до Монпелье.

      Мы останавливались на несколько часов в Лионе, когда тамошний архиепископ был в городе. Однако мой дядюшка не особенно его ценил. Этот прелат был не в ладах с двором и редко ездил в Париж. Я не помню, чтобы я когда-нибудь его там встречала, даже во время съездов духовенства. У него была интрига со знаменитой герцогиней Мазарини, но не это было причиной немилости к нему в те распутные времена, когда строгость нравов составляла исключение среди высшего духовенства. Я полагаю, напротив, что его чурались из-за одного доброго дела, которое он, возможно, совершил хвастовства ради, но которое не стало от того менее полезным. Город Лион обратился с просьбой, чтобы в больницах поставили железные кровати. Министры то ли отказали, то ли не дали разрешения произвести расходы, и тогда архиепископ Лионский господин де Монтазе дал на эти цели из собственных средств 200 000 франков. Министры увидели в этом некий урок, который им не понравился – им, но не королю. Этот превосходный государь был всегда расположен ко всем делам благотворительности, но слабость или робость его характера слишком часто приводила к тому, что он отвергал идеи, с первого взгляда показавшиеся ему хорошими, и вот именно эта чрезмерная скромность и недоверие к своим собственным понятиям и оказались для нас столь фатальными.

      Щедрость архиепископа Лионского заслужила ему большую популярность в городе и вызвала ревность его коллег. Они предпочитали тратить свои средства на постройку епископских резиденций или красивых загородных домов, а не на устройство благотворительных заведений; и в тех же самых епархиях, где строились епископские дворцы, способные принять тридцать приглашенных гостей, было немало кюре скудного достатка, чьи дома плохо защищали их от непогоды.

      II

      Я