Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни. Норман Оллестад

то, «Уотергрейт» се, – проговорил я. – Как же он меня достал!

      Ник заморгал, словно пытаясь сфокусироваться на моей фигуре на переднем плане.

      – Ты и понятия не имеешь… – сказал он.

      – О чем? – спросил я.

      Он внезапно разъярился и вскочил с кресла.

      – А знаешь, почему из всех людей именно тебе как раз и нужно на это смотреть?

      Мое лицо было на одном уровне с его голым животом. Атмосфера в комнате изменилась. Теперь она сгустилась вокруг меня.

      – Я иду спать, – заявил я.

      Но Ник схватил меня за руку, и его пальцы впились в меня до самой кости.

      – Ай, больно! – вскрикнул я.

      – Вот это точно. А теперь ответь на мой вопрос…

      – На какой?

      – Почему из всех людей именно тебе нужно смотреть на падение президента Соединенных Штатов?

      – Я ведь уже видел все это пару лет назад, – ответил я.

      – Ну что ж, придется посмотреть еще разок. И знаешь почему?

      – Нет, – сказал я.

      – Ты это слышала, Джан? Держу пари, ты тоже не знаешь.

      Мама убирала со стола. Она прошла под аркой, соединяющей кухню и гостиную, и остановилась.

      – Не знаю чего?

      – Тебе бы лучше меня послушать. В этом-то и проблема. Ты никогда меня не слушаешь.

      Мама приподняла брови и вздохнула. Пальцы Ника сжались еще сильнее, и я вскрикнул от боли.

      – Пусти его, – сказала мама.

      – Конечно, ты хочешь, чтобы я его отпустил. Но знаешь, почему я не могу этого сделать? – спросил он, обращаясь, по всей видимости, к нам обоим.

      – И почему? – спросила она, закатывая глаза.

      – Да потому, что, если я его отпущу, он закончит как Никсон!

      – Ой, да хватит тебе, – сказала мама. – Что ты несешь!

      – Он лжец!

      – Лично я не видела, как он катается на скейте, – возразила она. – А ты?

      – Значит, ты ему веришь?

      Мама посмотрела на меня, и я попытался подать ей знак глазами, но мне мешала неутихающая боль в руке.

      – Да, – ответила она.

      Ник сдернул с меня трусы. Резинка полоснула по ссадине, и на поверхности раны выступила свежая кровь.

      – А как насчет этого? – спросил Ник, указывая на малиновое пятно.

      – О боже! – воскликнула мама. – Откуда у тебя это?

      Я был на ее стороне. Я хотел, чтобы она победила в этом споре.

      – Поскользнулся в каньоне, – ответил я.

      – Чушь! – сказал Ник. – Посмотри, на края раны налип асфальт.

      – Это грязь, – запротестовал я.

      Ник потер пальцами черные пятнышки.

      Я вскрикнул.

      – Ник, прекрати! – сказала мама.

      Он показал свои пальцы.

      – Это ж не грязь…

      – Нет, грязь! – упорствовал я.

      Ник кивнул на телевизор.

      – Ты говоришь прямо как Никсон. Получается очень убедительно.

      Я припомнил высокий, надтреснутый голос Никсона, когда тот произносил