Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни. Норман Оллестад

я понял, что смогу засветить ему кулаком в челюсть. Но вместо того, чтобы рвануться вперед и нанести удар, рука моя ушла в сторону. Я снова попытался замахнуться, но мышцы свело, и, лишь преодолев их сопротивление, я сумел нанести удар, который пришелся противнику в лоб и походил на хлопок мухобойкой. И тут он атаковал меня! Я неосторожно поднял руки, и Чарли ударил прямо в живот. У меня перехватило дыхание. Я повернулся боком, и тогда он ударил по носу. Что-то жуткое пронзило меня с головы до ног. Это было больше, чем боль: мокрое и холодное, как этиловый спирт, которым отец протирал уши после серфинга. На глазах выступили слезы, и тут же меня охватил дикий страх. Я оглянулся по сторонам, ища помощи. Ник смотрел на меня искоса, поджав губы.

      – Сдаешься? – спросил он.

      Я кивнул. Чарли вскинул руки в знак победы.

      Я протянул руки Нику, чтобы он расшнуровал перчатки. Он потер лоб, вздохнул и поставил пиво на землю. Чарли расхаживал с самодовольным видом, и Микки хвалил его за стойкость. Я вспомнил, как я плакал по своей Реггеди-Энн после обмена. Мне хотелось забрать ее обратно. Это была единственная игрушка, которая осталась с тех времен, когда родители еще жили вместе. Но было поздно – мальчик с куклой уже уехал в другой город.

      Чарли раньше меня снял перчатки и сообщил, что едет кататься на скейте с Трэфтоном, Шейном и другими ребятами – легендами пляжа. Они поднимутся к Костлайн, где новенький асфальт и крутые, широкие улицы, которые никогда не кончаются.

      – Норман, у мамы на это имеется особый запрет, – вмешался Ник, прежде чем я успел попроситься поехать с Чарли.

      Я почувствовал, что у меня краснеет лицо и дрожит подбородок.

      – Это слишком опасно, – добавил он.

      Я дотронулся до носа. Было больно. Казалось, Ника забавляет эта нелепость – разрешать мне боксировать, но запрещать кататься на скейте.

      – В жизни то и дело приходится с чем-то мириться, – сказал он и похлопал меня по спине, словно желая смягчить несправедливость. – Лучше привыкай к этому сейчас.

      Ник с Микки ушли вперед, взяв у нас перчатки и капы, чтобы мы их не потеряли. Я проводил Чарли до его дома у мыса.

      – Если хочешь, можешь поехать с нами, – сказал он.

      Я и сам знал всех этих ребят, и мне не было нужно его разрешение. Но я сделал вид, что благодарен ему.

      Глава 3

      Я открыл глаза, лежа под…

      …вершиной Онтарио. Снежные хлопья сыпались с неба и ложились на лицо. Только что мне снился сон, но я не мог его вспомнить. Вроде бы мы с отцом бок о бок съезжали по нехоженому склону?

      На ветру трепетали сосновые иглы – такие нереально отчетливые, что я засомневался, не сплю ли до сих пор. Я лежал в неловкой позе, перед глазами маячил кусок приборной панели. Один ее конец тонул в тумане, словно перевернутый корабль. Позади нее торчал толстый ствол дерева. Невозможно было понять, где линия горизонта, и я напряженно вглядывался в пространство, пытаясь сориентироваться. Вдруг туман разлетелся, словно вспорхнувшая