Приданое для Анжелики. Франсуа Деко

поднялся и неспешно двинулся к выходу. Буржуа и впрямь считали себя главными держателями акций компании по имени Франция. Старые королевские законы им мешали, а чрезвычайная комиссия позволяла их обойти. Так тропа контрабандистов огибает все таможенные посты.

      Передел начался!

      Аббат лучше других понимал, что все чрезвычайные меры в конечном счете нужны лишь для того, чтобы сделать беззаконие законным. Это был самый быстрый способ присвоить чужое. Крупнейшие буржуа Бордо, Марселя и Нанта уже потирали руки в предчувствии новых приобретений. Они думали, что делают это для себя.

      Аббат улыбнулся. Он-то и подкинул им эту заманчивую идею узаконить беззаконие. Поэтому на самом-то деле все они работали на него.

      «Главное, чтобы Амбруаз Беро не слишком припоздал», – подумал он.

      Падре Хуан был расстроен. Все шло не так, как ему хотелось бы. Старая шхуна стоила многократно меньше, чем ее груз – сахар. Потому хозяин этого товара Амбруаз Беро был куда более интересной добычей, нежели капитан-еретик. Но вменить Амбруазу Беро было нечего. Он вел себя тем осторожнее, чем сильнее на него давили. Этот хитрец умудрялся отвечать на вопросы следствия так деликатно и вдумчиво, что даже самые сложные, провокационные вопросы не приносили главного – улик. Заносить в протокол было нечего.

      Тогда к нему, несмотря на возражения юриста и врача, применили пытку водой. Этот шаг стал роковым. Старик оказался сердечником. Он задыхался, терял сознание, а потом вдруг начал опухать буквально на глазах.

      – Асцит, – констатировал врач. – Он продержится от силы несколько часов и умрет.

      Падре Хуан запаниковал. Врач у него был опытный, хороший. Через его руки прошли многие сотни испытуемых, а потому от пыток подозреваемые у них пока не умирали. Амбруаз Беро обещал стать первым.

      – У нас нет состава преступления, – напомнил юрист. – И если он умрет…

      Падре Хуан стиснул зубы. Начальству было безразлично, сколько еретиков сдохнут в пыточной камере, но этот француз таковым еще не был. Он ни в чем не признался, на него никто не донес, а главное сказал юрист: они еще не успели подобрать ему состав преступления. Обвинение в пособничестве установке языческой статуи на шхуне было, мягко говоря, притянуто за уши.

      А потом Амбруаз Беро попросил пригласить к нему священника, желательно француза, и принести его Библию. Падре Хуан совершенно упал духом. Дело шло к развязке. В перспективе падре Хуана ждало отстранение при первой же ревизии. Место у него было завидное, и желающих занять его хватало с избытком.

      «Ну уж нет! – решил инквизитор. – Только не это!»

      Ему следовало обеспечить приданым восемь племянниц, а потому он отбросил чувства и кинулся к стене, возле которой были свалены в кучу библиотека старика, бухгалтерские книги и личная переписка. Следовало методично просмотреть каждую страничку, любую книгу – неважно, бухгалтерскую или географический атлас, все письма!

      – Он не может быть святым! – опустившись