Приданое для Анжелики. Франсуа Деко

великое множество. Поэтому вино, зерно, мясо – все, что крестьяне были обязаны поставить по феодальным законам, – повисло в воздухе. Лишь немногие знали механизм присвоения этого ничейного имущества.

      Аббат улыбнулся. Буржуа не любили внезапной смены правил игры и понимали, что всегда будут в коммунах в меньшинстве. Они нервничали, но особого выбора у них не было. Ты участвуешь в переделе или тебя заносят в списки подозрительных.

      Эти списки ширились. 27 августа в Париже даже прошли массовые обыски в квартирах подозрительных граждан. Искали оружие и доказательства подготовки к мятежу. Поражения на фронтах немало способствовали напряжению. Первые люди страны, такие как новый министр внутренних дел Дантон, лишь подстегивали психоз.

      – Всей народной массой наброситься на неприятеля!

      – Изо всех сил обороняться от домашних врагов!

      – Немедленно арестовать всех подозрительных!

      И начались аресты – сначала в Париже, а затем и везде. Буквально через пару дней после того, как списки подозрительных и арестованных целиком совпали, по Парижу поползли слухи. Люди говорили о масштабном заговоре арестованных аристократов и подпевал, только и ждущих, когда пруссаки двинутся на Париж, чтобы восстать, выйти из тюрем и соединиться с внешним врагом.

      Аббат глянул на календарь. Разумеется, дело было не столько в арестованных и ждущих суда аристократах, сколько в «ничейном» крестьянском зерне из сделок, повисших в воздухе после запрета феодальных пережитков.

      «Да, второе сентября – правильное время».

      Срок обильной жатвы уже наступил. Единственным жнецом, видимым народу, должен был стать Дантон.

      Мария-Анна сама вскрыла конверт, пришедший на ее имя, и лишь поэтому успела прочесть весь список таких же, как она, акционеров французской Ост-Индской компании. Самой знакомой персоной в этом перечне была девятнадцатилетняя Терезия Кабаррюс, и говорить с ней мадам Лавуазье очень не хотелось!

      – Твой отец будет недоволен, – сказал муж, увидев, что конверт открыт, и покачал головой.

      – Я должна понимать, во что вы меня впутали, – отрезала Мария-Анна.

      Антуан лишь развел руками.

      – Как знаешь.

      Тем же вечером Мария-Анна появилась в салоне новой парижской звезды – Манон Ролан. Терезия Кабаррюс, разумеется, была здесь, но стояла в сторонке, и Мария-Анна сразу направилась к ней.