Секретный дьяк. Геннадий Прашкевич

Четырех фрегатов Иван действительно боялся ходить: сюда мог заглянуть сам Усатый. Конечно, Иван никогда ничего такого не видел, но некоторые ярыги клятвенно клялись, что видели Усатого в указанной австерии. А зачем встречать Усатого простому человеку? Лучше не надо. О государе ходили разные слухи. К примеру, Кузьма Петрович Матвеев, думный дьяк, сам говорил, что сильно строг царь. Когда назначал в свое время бомбардирского поручика Меншикова губернатором Шлиссельбурга, губернатором лифляндским, корельским и ингермландским, так и сказал: «Возвышая вас, думаю не о вашем счастье, но о пользе общей. Кабы знал кого достойнее, конечно, вас бы не произвел». И память, говорил Кузьма Петрович, у государя отменная – помнит всех, кого видел в лицо.

      Иван поежился. Вот не дай Господь, войдет Усатый, дернет щекой (в румянце) и укажет на Ивана: ублюдок, дескать, стрелецкий! Почему здесь?

      Иван усмехнулся. Так только дурак может сказать, убивая комара.

      А что истинному царю до комара, что истинному царю до бедного дитяти какого-то стрельца, высланного в Сибирь и давно убитого злыми шоромбойскими мужиками? Что истинному царю до мелкого секретного дьяка? Это тундрянной старик-шептун от убожества своего мог гадать: будешь, мол, отмечен вниманием царствующей особы.

      – Тише, дурак!

      Иван вздрогнул. Но это не ему сказали.

      Это один казак сказал другому казаку, а тот ответил:

      – Ты меня не тиши! Про что говорю, про то знаю. Сам есаул такое говорил, разве не помнишь? Немцы этого Усатого испортили, а может, подменили… – Голос упал до шепота: – Не русский он, говорят…

      – Да как так?

      – А так. Простой немки сын. Подменили, говорят, робенком. Подкинули вместо настоящего робенка немчуру. Потому Усатый и дергается всегда, что не по нраву ему истинный православный дух. – И выругался негромко: – Пагаяро! Всю Россию вырядил в немецкое платье.

      – Молчи, дурак!

      Иван невольно поежился.

      Вот какие неосторожные люди, эти казаки. Таких и слушать опасно. Даже случайно слушать таких опасно. Лучше уж повернуть ухо к ярыгам.

      И правда повернул ухо к ярыгам.

      – Купи шапку, – сказал один. – Смотри, какая шапка!

      – Вижу, что мятая, – возразил другой.

      – Да в мятости ль дело? Ты пощупай.

      – Чай не баба!

      – А ты все равно пощупай, не бойся. Я сроду не обману. Шапка мяхкая, как травка. Совсем не простая шапка.

      – Я вижу, что не простая. Старая, тертая. Потому-то, наверное, и мяхкая, что хорошо тертая.

      – Это не овчина, сам погляди. Это шапка из баранца.

      – Все одно к одному, овчина.

      – А вот не овчина, а баранец!

      – Да в чем разница?

      – Да в том разница, что шапка с низовьев Волги! Баранец только там растет. Это как бы животное-растение, и плод оно приносит, совсем похожий на ягненка. Стебель идет через пупок и возвышается на три пяди. Конечно, ноги мохнатые, рогов нет, передняя часть как у рака,