Удивительное свойство моряков жить под водой. Стас Колокольников

о чем? – не понял Макс, удовлетворенно разглядывая свою работу.

      – Игорёк, успокойся, – похлопал я юнгу по плечу, – ты еще группу «Звуки Му» вспомни. Звуки родины на твоём языке получается.

      – Ладно. Тогда можно я спереди сяду? – подумав, спросил Игорёк.

      – Садись, – согласился я, прикидывая где логика.

      – Ну вот, теперь я настоящий моряк в седле, – только мы тронулись, радостно похлопал по кожаному сиденью Игорёк.

      – Знакомый один рассказывал, – начал Макс, выруливая на оживленный проспект, – во времена СССР едет по Берлину наша «буханка», дребезжит и виляет, и вдруг заглохла прямо возле пивнушки ихней. А там жирные бюргеры пьют пиво и жрут колбаски, увидели они это, ну и давай потешаться над нашей «буханкой». Тут вылезает из кабины пьяный прапор, с матюгами открыл бензобак и обильно туда помочился. После этого кое-как вполз обратно и начал заводить. Немцы аж все повставали с открытыми ртами. Со второй попытки «буханка» завелась и уехала под охеревшими взглядами гансов.

      – Это как? – удивился Игорёк. – Как он поехал?

      – Да как-как, – усмехнулся Макс, выдерживая паузу, – бензобак переключил и поехал.

      Игорёк смеялся так, что собаки, копошившиеся у мусорных баков, мимо которых проезжал наш УАЗ, долго лаяли вслед.

      31

      Многие великие и достойные дела были забыты по причине бега времени и гибели людей. Что уж говорить о нас, не свершивших ничего великого. Самое великое, на что я сподобился к тридцати трем годам – купить УАЗ и собрать команду. Впрочем для меня и того было немало.

      Сначала мы хотели встретиться в знакомом баре, но кондиционеры там так и не починили, и мы сошлись на набережной речного вокзала. Игорёк и я пришли первыми, потом явился Беря. Макс подкатил на УАЗе последним.

      – Мы теперь на колесах, – удивился Беря, впервые увидевший наше приобретение. – Чудо свершилось! У нас есть корабль! А это, я так понимаю, вся наша команда?

      – В горах Алтая ждет Лёнька Голодный.

      – Понятно. Значит, курс на горы. А потом? Алтай большой. Или куда нелегкая занесет?

      – Посмотрим, Беря. Давай пока прикинем, каково жить на колесах. А уж потом хоть в кругосветку.

      – А можно прямо отсюда и рвануть, не сломаемся, – убеждал Беря.

      – После того, как я по частям перебрал эту машину, она не сломается до самого Владивостока, – уверенно заявил Макс.

      – Да я имел в виду, что мы не сломаемся.

      Игорёк поднял с земли щепку, повертел руках, переломил и бросил в воду. Поглядев, как сломанную щепку закручивает волной, он задумчиво произнес:

      – Помните, у Тарковского сталкер говорит, что слабость велика, а сила ничтожна. Гибкость и слабость, это свежесть бытия, а черствость и сила – спутники смерти. Отвердевшее никогда не победит. Я сейчас подумал… Человек не может быть не гибким, пока живёт дорогой, морем, своей мечтой. И море может быть во всем, и в музыке, и в словах, и в наших мечтах. Разве не так? Согласны?

      – Согласны, – сказал Беря, поглаживая теплые зеленые борта.

      А