Вторжение. Андрей Лариков

вон бар открыли, народ туда ходит. Что мне остается? Только грамотная ценовая политика. У меня дешевле в два раза. Поэтому и не закрылся еще.

      – Успокойся, коммерс. Марсель с кем-нибудь общается здесь?

      – Да его все тут знают. У меня только постоянные клиенты, вроде вон, Петровича, – Агоев кивнул на старика. Тот отсалютовал Агоеву и продолжил грызть рыбу. – Хотя последнее время он с Семеном что-то закорефанился.

      – Что за Семен?

      – Да работяга с железки. На вокзале работает. Ремонтная бригада или типа того. По вечерам мимо моего кафе идет, вот и заглядывает. По пути, так сказать.

      – А как Семена зовут?

      Агоев развел руками.

      – Семен. Дальше не знаю. Все так и зовут – Семен.

      – Шикарно, – проворчал Буров. Достав из кармана мятое фото Барыги, позаимствованное в квартире Нинки, показал. – А вот этот тут бывает?

      – А, Костик? Ну так, иногда. Правда, редко совсем. Последний раз с бабой своей заходил. Наташка или Нинка, – Агоев покачал головой. – Между нами, кобыла кобылой, что он нашел в ней?

      – Любовь зла. Еще раз Костика увидишь, звони мне, понял? – Буров положил на стойку визитку. Агоев опять скривился. Так он выражал половину эмоций из своего небогатого спектра.

      – Товарищ капитан… Вы ж понимаете…

      – Или ты звонишь мне, или я звоню участковому и в БЭП, – пожал плечами Буров. Скривившись, Агоев кивнул и спрятал визитку под столешницей. Буров, хмыкнув, направился к дверям. Встретившись глазами с пенсионером, он кивнул: – Счастливо, Петрович!

      – Твое здоровье! – обрадовался Петрович, отсалютовал и продолжил обсасывать воблу.

+

      На углу Ленинградской и Победы располагался небольшой продуктовый павильон. А прямо перед ним разыгралась драка: двое парней отчаянно колотили орущего мужика, который барахтался в пыли и вопил. Они были так увлечены, что даже не заметили подъезжающий наряд ППС. Лишь когда Маржанов включил крякалку, один из парней вздрогнул, обернулся и заорал:

      – Менты, валим!

      Вдвоем они бросились наутек, но Володя в два прыжка догнал второго и, схватив за шиворот, дернул. Парень грохнулся в кусты у обочины.

      – Так его! – заорал благим матом мужик, пытаясь встать. – Бейте его, мужики! Моя полиция меня бережет, е… ть меня тапком!

      Второй пытался убежать, но его подрезала патрульная машина. Тут же он вскинул руки:

      – Сдаюсь! Я ничего не делал, ничего не делал, я мимо шел!

      – Не делал?! Они меня избили! – орал мужик. Он встал на колени, но при попытке подняться во весь рост с матом упал на землю. Мужик был пьян.

      – Подъем, – бросил Володя, отступая и доставая на всякий случай резиновую дубинку. – Рыпнешься, получишь по почкам, понял?

      – Понял, – буркнул второй парень, вставая. Родимое пятно на щеке, маленькие пустые глаза, короткие волосы. Володя знал его. По глазам Пляскина Володя понял, что и тот узнал его.

      – Ну ты и урод, – сказал Володя. Пляскин промолчал.

      Маржанов пристегнул беглеца и направился к потерпевшему.

      – У вас